РУССКИЙ КУЛЬТУРНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СОЮЗ

• 

История РКДС

---

РУССКИЙ КУЛЬТУРНО-ДЕМОКРАТИЧЕСКИЙ СОЮЗ В ЛИЦАХ И СУДЬБАХ 1945-2005

Валерий Суси
Издательский проект Русского Культурно-Демократического Союза р.о.

Ответственный редактор В.Суси.
Редакционная коллегия: М.Новицкий, В.Никитин, М.Ключко.

Перед вами, читатель, второе, переработанное издание, в котором устранены некоторые фактические ошибки, допущенные в первоначальном варианте сбoрника, вышедшем в свет в марте 2005 г. к 60-летию РКДС. В настоящую работу включены дополнительно воспоминания и интервью с ветеранами, с которыми по разным причинам не удалось встретиться в период работы над брошюрой в её первом варианте. Дополнено издание и новой коллекцией весьма редких фотографий. Правление РКДС выражает глубокую признательность Михаилу Борисовичу Новицкому за тот вклад, который он внес в издание сборника.

СОДЕРЖАНИЕ

Предыстория
Копилка дел
Школа
Русский листок
Портреты
Дело всей жизни
История любви
Подруги
Gens una sumus
Мелодии Райволы
Русская деревня в Ярвенпяя
Дороги, которые мы выбираем
Самородки в грязи
Свежий ветер перемен
Мария Ключко
Новое – хорошо забытое старое
Оглядываясь в прошлое
Что день грядущий нам готовит
Заключительное слово

ПРЕДЫСТОРИЯ

О  времени говорят, что оно “неумолимо”, “безвозвратно”, поэты приделывают к нему крылья, сатирики, политики и историки делают, порой, на времени карьеру. Обыватели развлекаются, пуская течение времени вспять: а что было бы, если бы… Не поплывет, однако же, бумажный кораблик против течения, а история не поплывет вспять, не знает история сослагательных наклонений. Было так, а не иначе. Вот этому принципу я и намерен следовать, ставя перед собою цель, рассказать о Русском Культурно-Демократическом Союзе, основанном в Финляндии весной 1945 года.

Можно задаться вопросом, а нужен ли вообще рассказ о Русском Культурно-Демократическом Союзе? Зачем? Думаю, что такой рассказ нужен. Тем более что рассказывать об РКДС будут очевидцы, свидетели, участники событий - история русских в Финляндии через воспоминания тех, кто к этой истории имел непосредственное отношение, кто эту историю в определенном смысле творил. Документальный характер этой работы наилучшим образом отвечает на вопрос, зачем она нужна. История нуждается в документах, не в интерпретациях, а свидетельства очевидцев это и есть самые настоящие документы.

Материалы по истории РКДС собирались в течение пяти последних лет. По инициативе М. Б. Новицкого - до недавнего времени председателя РКДС – взяла на себя этот кропотливый труд Мария Ключко, проделавшая большую работу по исследованию архивов и систематизации архивных документов. Справедливо заметить, что исследований о жизни русской эмиграции в послевоенное время явно недостаточно, а то, что попадалось мне на глаза, грешит, как мне кажется, неполнотой сведений, односторонностью, в которой довольно отчетливо прослеживается изобличительный уклон, когда речь заходит об РКДС. Был ли ориентирован РКДС на Советский Союз? Придерживался ли левых, а подчас и прокоммунистических воззрений? Да, верно, так оно и было. Но добросовестный исследователь не может испытывать удовлетворение от результатов своего труда, если он ограничился лишь тем, что проставил идеологический штамп в биографию РКДС. Более того, нельзя и признать исследователем того, кто взялся рассказать о прошлом, преследуя единственно идеологические цели. Такого “исследователя” справедливо назвать пропагандистом. Добросовестный исследователь не имеет права игнорировать место, время и обстоятельства, а если их не игнорировать, то, говоря об ориентации РКДС на Советский Союз, о настроениях среди членов РКДС, необходимо говорить и о ситуации, сложившейся в Финляндии (и в мире) по окончании второй мировой войны. Необходимо говорить о том, что ситуация коренным образом изменилась, что прокоммунистические взгляды получили широкое распространение не только в русской среде, но и в самом финском обществе, а ориентация на добрососедские отношения с Советским Союзом стала официальным курсом финской политики. Что прежде, до инициатив РКДС, до его возникновения, еще осенью сорок четвертого года в Финляндии был основан Демократический союз народа Финляндии – массовая организация, поддержанная самыми широкими слоями финского общества: антифашистами, рабочим людом, демократически мыслящей интеллигенцией, вышедшими из подполья коммунистами, молодежью. На платформе Союза был образован Демократический союз молодежи Финляндии, появился Демократический союз женщин Финляндии, а чуть позже, в 1945 г. - Демократический союз пионеров Финляндии.

В октябре 1944 года было учреждено Общество дружбы “Финляндия – СССР”, Финляндский комитет защиты мира, другие общества, организации и движения левого направления. Нелишне отметить, что большинство этих финских организаций, взрослея, наполняясь новым содержанием, меняясь в названиях, тем не менее, сохранились до сего дня и в 2004 году отметили в торжественной обстановке свое шестидесятилетие. Если об этом не говорить, если игнорировать историю, международное положение, расстановку политических сил, общественные настроения, политические и философские воззрения, то вполне может создаться шокирующее впечатление о том, что русские в Финляндии, опираясь на советских коммунистов и вопреки воле финского народа, учредили одиозную прокоммунистическую структуру, попирающую и оскорбляющую самосознание финнов. Другими словами, вместо действительной реальности прошлого, мы получим искаженную реальность.

Постараемся избежать подобных ошибок. Так какой же была реальность весной 1945 года, когда в Финляндии был основан Русский Культурно-Демократический Союз? Шла война. Именно в это время проходило широкомасштабное наступление советских войск на Вену, в районе озера Балатон и в Восточной Померании разгорелись ожесточенные бои. С запада к Берлину продвигались войска союзников. На улицах Хельсинки народ одет скромно, нехватка продовольствия, трудно достать обычное хозяйственное мыло, перебои с хлебом. Но нет стрельбы, не нужно опасливо вглядываться в небо и испуганно прислушиваться к дальним звукам, нарастающим с каждой секундой и приближающим смерть. Уже полгода Финляндия живет без войны. 4 сентября 1944 г финское правительство официально заявило о своем разрыве с Германией и приступило к выполнению обязательств, предусмотренных условиями перемирия. На всем советско-финском фронте установилась долгожданная тишина.

Вторая мировая война разоблачила фашизм окончательно. Советской Армии сочувствовали, советскому народу симпатизировали повсюду. Мне лично довелось не один раз видеть кинохронику, запечатлевшую лица людей на освобожденных от гитлеровцев территориях. Советские танки осыпали цветами в Болгарии, Югославии, Польше, Чехословакии. Я видел эту хронику. Как было сказано выше, к этому времени уже действовал Демократический союз народа Финляндии, на платформе которого развернули свою работу союз молодежи, союз женщин, пионерская организация, было основано общество дружбы “Финляндия – СССР”, Финляндский комитет защиты мира, другие общества, организации и движения левого направления. Конечно, все это происходило в обстановке “советского присутствия”, в Финляндии работала Контрольная комиссия во главе со Ждановым, которая, естественно, влияла на события соответственно своему статусу. Но разве могло быть по-иному? Однако было бы огромной исторической ошибкой считать, что “советское присутствие” вызвало массовый подъем левых настроений среди финского населения, и среди рабочих, прежде всего. “Советское присутствие” способствовало подъему левых настроений в Финляндии, но оно не могло стать (оно и не стало) главной причиной этого подъема и, как следствие, перемены отношения финнов к СССР.

Вот в такой обстановке, при таких общественных настроениях и создавался Русский Культурно-Демократический Союз. Не вопреки политической логике, но в русле распространенных в обществе идей и взглядов, в русле зарождающихся новых отношений между Финляндией и Советским Союзом. Шестьдесят лет отделяют нас сегодня от тех событий. Иных уж нет, а те далече….  Из тех, кто присутствовал на том учредительном собрании РКДС весной 1945 года, в живых остались единицы. Но живы, к счастью, дети, родственники, друзья, живы и здравствуют те, кто продолжил начатое дело – заботу о сохранении и развитии русского языка, культуры, традиций - и пронес его через всю свою жизнь. Свидетельства этих людей, их воспоминания, сбереженные ими архивные документы, фотографии – все это представляет несомненную историческую ценность, является важным вкладом в общую книгу, повествующую о судьбах русских за пределами отчизны. На воспоминания этих людей, на их свидетельства мы и будем опираться, восстанавливая по мере сил события прошлого. Хочется надеяться, что данная работа хоть в некоторой степени приблизит читателя к пониманию сложности, не одномерности и противоречивости исторического времени, что мир состоит не только из черных и белых тонов, что он полон красок, соцветий, оттенков и в этом, быть может, заключается его подлинное богатство.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

КОПИЛКА ДЕЛ

Итак, 27 марта 1945 года созывается учредительное собрание в помещении Табуновской школы на пересечении улиц Маннергейминтие, 8 и Лённротинкату, 2. Среди зачинателей: Б. Е. Новицкий, О. В. Дидерихс, Л. Л. Кузьмин, С. М. Петриченко, А. Н. Анисимов, М. М. Савченко, В. Ф. Пира, Г. Л. Кузьмин и О. Д. Тарасов. Скудны, отрывочны и далеко неполны сведения о некоторых участниках, вошедших в инициативную группу. И почти никого не осталось в живых из тех, кто присутствовал на том знаменательном собрании. Тем ценней звучит свидетельство Марины Михайловны Вальман, с которой мне повезло повстречаться: “По окончании войны я была уже подростком. Хорошо помню весной 1945 года учредительное собрание РКДС в Табуновской школе, на котором заметными фигурами были О. Дидерихс, Б. Новицкий, Л. Кузьмин, В. Ворбьев. Шумно, чисто по-русски, выбирали председателя. В. Ворбьев записывал имена кандидатов на черную школьную доску и, помнится, список получился внушительный. Были самоотводы, тогда Воробьев вычеркивал фамилии. Отказался, например, баллотироваться Б. Новицкий, он настаивал на кандидатуре Л. Кузьмина, которого после долгих дебатов и избрали. Л. Л. Кузьмин обращал на себя внимание какой-то особенной преданностью всему русскому, не просто исполнял обязанности, а служил делу. В учреждении РКДС он сыграл далеко не последнюю роль”.

Кем же был Леонид Леонидович Кузьмин, первый председатель РКДС? Что это был за человек? Мне удалось разыскать его внучку, Марьяну Кузьмину, и навести кое-какие справки. Леонид Леонидович Кузьмин окончил с золотой медалью Петербургскую Академию художеств. По основной своей профессии он скульптор, но в Финляндии проявился его талант художника, в особенности, в портретной живописи. Жена его, Нина Кузьмина, также окончила Петербургскую Академию художеств. Её привлекали пейзажи и натюрморты, любила рисовать сирень. Во время войны Леонид Леонидович Кузьмин вместе с сыном, отказавшимся служить в финской армии, оказался в заключении. Подобная участь коснулась и многих других русских, находящихся на подозрении по различным основаниям у финских властей. Знание иностранных языков, в т.ч. немецкого языка облегчило Леониду Леонидовичу пребывание за решеткой: его часто использовали в качестве переводчика. На посту председателя РКДС Леонид Леонидович Кузьмин пробыл один год. Что к этому можно добавить? В архивных документах РКДС упоминается, что на концерте 21 мая 1945 г в кинотеатре “Капитол” актер Никита Бегичев читал стихи Л. Л. Кузьмина, из чего следует вывод, что творческий потенциал Леонида Леонидовича не ограничивался скульптурой и живописью, но требовал для себя и поэтического самовыражения. Судя по всему, личность это была во всём творческая, связанная с искусством больше, чем с политикой. Не потому ли при избрании первого председателя выбор пал на него? На человека искусства? Чтобы с первых шагов, с порога заявить о своих приоритетах, о намерении думать и заботиться о культурных ценностях, и распространять в обществе культурные ценности?

Л. Л. Кузьмин                  Л. Л. Кузьмин с супругой

В первые годы Русский Культурно-Демократический Союз сосредоточился на вовлечении в свою деятельность русских организаций и частных лиц. Союз испытывал острую нехватку средств, не было помещения, заседания правления проходили на квартирах. Всё держалось на энтузиазме, питалось верой в лучшее будущее. В выступлении на юбилее по случаю десятилетия РКДС в 1955 году председатель Борис Новицкий оценил первые годы работы следующим образом: “А вот в смысле идейном и организационном первые пять лет были временем интересной, плодотворной и очень интенсивной работы. Собственно говоря, в это время был заложен фундамент всей структуры Союза, намечены основные линии и методы его работы, привлечены к деятельности активные работники”. РКДС наладил тесное сотрудничество с Русским театром, Русским хором, Балалаечным оркестром, Русским купеческим обществом, спортивным обществом «УС-33», Союзом русских художников.

13 января 1946 года все перечисленные организации стали коллективными членами РКДС. Однако было ясно, что границы деятельности РКДС не должны замыкаться пределами города Хельсинки. К тому времени существовала проблема красноселов, выселенных накануне войны из родного села на Карельском перешейке, которое так и называлось - Красное село (Kyyrölä). Поселились они там еще в 1726 году и вот теперь оказались разделенными, разбросанными по разным уголкам Финляндии. Подобная судьба постигла и других русских из сел или дачных местечек на Карельском перешейке: Териоки (Зеленогорск), Келломяки (Комарово), Райвола, Развоз, Паркино, Канки и других мест. Набожные, со своим устоявшимся укладом жизни, обычаями, красноселы особенно тяжело переживали разлуку с односельчанами, и когда до них дошли слухи о создании русской организации в Хельсинки, немедленно отправили туда своего посланца А.С.Ушанова с надеждой на поддержку РКДС. Они не ошиблись: за объединение красноселов, за поселение их в одном месте развернулась настоящая борьба. Убеждать и переубеждать чиновников из Министерства земледелия и других ведомств вместе с А. С. Ушановым отправлялся часто Б. Е. Новицкий, который, по свидетельствам очевидцев, умел отстаивать свои принципы. Но прошло несколько лет, прежде чем удалось добиться поселения красноселов в окрестностях Хямеенлинна, там они создали в 1949 г отдел РКДС и развернули большую культурную деятельность. В течение многих лет возглавлял отдел А. С. Ушанов. Часть красноселов и жителей села Териоки обосновались в Ярвенпяя, где в 1950 году также образовался отдел РКДС во главе с председателем Б. Б. Глушковым. В более поздние годы появились отделы в Турку и в Кархула-Котка.

Трудное финансовое положение РКДС навело практичных женщин на мысль о проведении базаров, лотерей, сборе средств в пользу РКДС. Следует отметить, женщины добились результата и в течение многих лет вносили свою посильную лепту в казну Союза. Усилиями Женской секции был открыт первый в Хельсинки Русский детский сад. По инициативе А. А. Бородавкина была организована молодежная секция “Искра”, а усилиями Н. Жаворонкова - Дружина русских пионеров. Появился собственный балалаечный оркестр во главе с С. Н. Храмовым. Вернулся в Хельсинки В. Н. Крутов, выступавший недавно в составе знаменитого Жаровского хора в Праге. Довольно скоро В. Н. Крутов организовал мужской хор. Заработала шахматная секция, председателем которой стал И. И. Воробьев.

Женская секция (слева направо): Н. Браун, Е. Воробьева, Н. Румянцева, В. Добровольская, Д. Фриск. Начало пятидесятых


А. С. Ушанов (слева) поздравляет руководство РКДС (С. Н. Храмова и Е. П. Фриска) с юбилеем Союза

Сух язык документа, скупы протоколы, но что сравнится с ними, когда требуется воссоздать реальную картину прошлого? Вот что зафиксировано в протоколах за 1946 год: предпринимаются попытки помочь красноселам в обретении ими места, где они могли бы компактно поселиться, направляются делегации в Министерство земледелия; на вечерах РКДС поэтесса Вера Булич читает стихи, выступает с докладами; обсуждаются проблемы собственного печатного органа, главным образом, проблемы материальные: где раздобыть денег на издание; с этой целью устраивают лотереи, базары, демонстрируют советские фильмы, ищут спонсоров; зная о бедственном положении ленинградских школьников, организуется сбор средств в их пользу. Некий г-н Ефимов пожертвовал детям Ленинграда 2000 марок. Добиваются субботних радиопередач на русском языке. Рассматриваются вопросы оказания материальной помощи Русскому лицею, ансамблю песни и пляски, Русскому театру. Певица Софья Булич, сестра поэтессы Веры Булич, открывает при РКДС музыкальную секцию.

Сухо и точно анализирует культурную деятельность РКДС в информационной справке за 1955 год третий секретарь посольства СССР в Финляндии И. Шишкин: “17 января поставлена пьеса А. Толстого “Патент 119”, режиссер А. Гольтгоер. 18 и 20 апреля поставлена пьеса А. Н. Островского “Доходное место”, режиссер, заслуженный деятель искусств В. Ф. Дудин. 23 мая – “Весенний вечер”. Концерт-бал в зале Балдер. 9 октября детский спектакль “Зайка-Зазнайка”. Режиссер Н. Пронина. 31 октября вечер советской миниатюры: “Наша семья” Г. Мдивани, режиссер Л. Емельянова. “Ревизоры поневоле” С. Михалков, режиссер А. Гольтгоер. “Темнота” С. Михалков, режиссер Н.Бегичев. Упоминаются выступления Русского Хора, Гельсингфорсского Балалаечного Оркестра, упоминается Русское Купеческое Общество, даются сведения по отделам в Хямеенлинна, Ярвенпяя, говорится о выступлении хора Крутова, о работе Женской секции, молодежной секции “Искра”, о работе правления РКДС и культурно-просветительной комиссии. Отчет о журнале “Наша Жизнь”: в 1955 году вышло 8 номеров журнала со средним тиражом в 250 экз.

О работе школ русской грамоты: в Хельсинки по инициативе РКДС функционировали две школы русской грамоты, одна для русских детей, другая для финских детей. Общее количество учащихся составляло 38 человек. Деятельность РКДС в отчетном году, в общем, проходила под знаком помощи новой полной русской школе. В настоящее время правление РКДС принимает меры по организации клуба и подготовки клубной деятельности, которая должна стать одной из важных форм деятельности РКДС”.

Заслуженный деятель искусств В. Ф. Дудин с актерами Русского театра

В. Ф. Дудин (в центре второго ряда) и актеры Русского театра. Слева во втором ряду Г. Павлов

В. Ф. Дудин с труппой Русского театра

Сцена из спектакля «На дне»

Важным направлением работы РКДС становится издательская деятельность. Однако, в условиях дефицита материальных средств, приступить к изданию печатного органа удается только в апреле 1946 года, начав со скромного ротаторного варианта “Информационного бюллетеня РКДС” под редакцией М. М. Савченко. В 1947 году изыскиваются средства на издание типографским способом “Русского журнала”. Редактором становится Л. М. Линдеберг, печатавшийся до войны в эмигрантской прессе и критиковавший Советский Союз в достаточно резкой форме, но в ходе войны, как и многие другие эмигранты, изменивший свое отношение к СССР. Поэтесса Вера Булич занимает пост редактора литературного отдела, редакционный совет возглавляет Борис Евгеньевич Новицкий. Всего в 1947 году вышло в свет шесть номеров “Русского журнала”. Однако типографские расходы оказались не по карману, и в 1948 году Союз был вынужден опять вернуться к “Бюллетеню РКДС” в более дешевом ротаторном исполнении. Редакционные обязанности легли на Б. Е. Новицкого.

Редакция “Бюллетеня РКДС” (слева направо): О. Дидерихс, И. Воробьев, Л. Пронин, Б. Новицкий, Н. Жаворонкова, Цветкова, Н. Румянцев

Литературный кружок (слева направо): Б. Е. Новицкий, П. Варлачев, О. В. Дидерихс, Е. П. Фриск, Б. Небэ

В 1952 году редакцию возглавил Орентий Викторович Дидерихс, скоро журнал получает новое название “Наша Жизнь”. Журнал просуществует до 1992 года, будет переживать подъемы и спады, будет выходить то регулярно, то замирать на какое-то время, но совершенно бесспорно он превратится в орган печати, нужный для русских в Финляндии, в журнал, который непременно нужно прочесть от корки до корки, потому что в нем писалось не только о достижениях Советского Союза, не только о юбилеях видных деятелей коммунистического движения, но и рассказывалось о местной жизни, о спектаклях Русского театра, о соревнованиях спортсменов, о русской школе, о воспитании детей в русской традиции и о многом другом, что интересовало тогда читателя. В 1960 году журнал “Наша Жизнь” пишет о необходимости иметь газету на русском языке, но вынужден констатировать: “Вопрос о создании в Финляндии своей русской газеты затрагивался нами не раз и, к сожаленью, еще не получил разрешения”.

Отмечается некоторый спад в молодежной работе, с беспокойством обсуждается тема утраты правильной русской речи в молодежной среде. Общество поддержки русских школ ведет переговоры с представителями г. Хельсинки и государства об отводе земли под строительство русской школы. Организована Школьная лотерея, все вырученные средства пошли в фонд строительства школы. Учреждается Фонд Русской Школы. В 1964 году в журнале остро обсуждаются вопросы о перспективах РКДС: “Не будучи политической организацией, РКДС имеет четкие мировоззренческие установки, которые определяют сферу его интересов, его идеологическую и практическую деятельность… мы готовы принимать в наши ряды всех людей, невзирая на их политические и религиозные убеждения и взгляды, на их государственную принадлежность… нельзя бояться людей, сторониться их, не говоря уже о том, чтобы отталкивать их от себя недоверием, оскорблением или презрением. Надо не замыкаться в своей среде, а наоборот идти к людям, которые думают иначе, чем мы, говорить с ними”. За время своего существования было отпечатано 282 номера. Последние годы журнал выходил под редакцией А. А. Бородавкина и Т. И. Карпинской.

Журнал “Наша Жизнь”

Но не следует думать, что вся эта деятельность РКДС протекала в обстановке всеобщей поддержки, что все испытывали симпатии к организации, сотрудничавшей с Советским Союзом, что, наконец, все поголовно избавились от застарелой русофобии. Недоброжелателей в стране было достаточно. Об этом с грустью вспоминают практически все мои собеседники – школьники конца тридцатых, начала сороковых годов, испытавшие на себе все последствия антирусской пропаганды.

Русские той поры, испытывавшие неприязнь со стороны финнов, находились и между собой в сложных, запутанных, а порой и непримиримых отношениях. “Белая кость” - не блеф, не выдумка советских кинематографистов. Показательное в этом отношении свидетельство приводит ветеран РКДС, историк по профессии, Лев Георгиевич Изюмов: “Когда стали выпускать журнал «Наша Жизнь”, послали номер и бывшему, дореволюционному еще, капитану русского флота Дмитрию Дорогану. Князь, происхождением из мегрельского рода, направил остроумный в своем роде ответ: “Милостивые государи, Вы и Ваша жизнь меня не интересуете”. В адрес РКДС поступали оскорбительные письма, в Хельсинки распространялась антисоветская литература: журнал “Часовой”, выступающий от имени российского национального движения, мюнхенское издание “Посев”, выражающее взгляды Народно­Трудового Союза, активно сотрудничавшего в годы войны с гитлеровцами. В 1948 году в газетах “Ууси Суоми”, “Хельсингин Саномат” и “Суомен Сосиали-демокраатти” одновременно появилось анонимное письмо в редакцию, в котором автор обвинял РКДС в планах нанести вред правительству Фагерхолма. Все это нужно было перенести, оставаться выдержанными, не поддаваться на провокации.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ШКОЛА

Важнейшей задачей РКДС стала борьба за русскую школу. Правление РКДС понимало, что без русской школы, без преподавания русской литературы, без знакомства с родной культурой трудно рассчитывать на сохранение и развитие русского языка. Проблема ассимиляции стояла во весь рост. Ее внушительная фигура и сегодня отбрасывает обширную тень, и сегодня, несмотря на разницу во времени, проблема преподавания русского языка в Финляндии, увы, остается проблемой актуальной. Русский язык в школе и ассимиляция накрепко скованы одной цепью. Если стоит цель ассимилировать русское население, то, конечно, не следует создавать благоприятных условий для преподавания русского языка в школах. Это понятно. Какая-то жизнь теплилась еще в Гельсингфорсском Русском лицее, основанном в 1930 году, но находился лицей в крайне бедственном положении. Половину всех своих доходов РКДС стал направлять на поддержание лицея, организовал сбор средств по подписным листам. В 1950 году РКДС стал юридическим собственником Гельсингфорсского Русского лицея. Ректором был назначен человек образованный, с широким кругозором, прогрессивный – В. В. Семенов. Денег катастрофически не хватало, тем не менее, стуча во все двери, удалось раздобыть средства и пригласить на работу новых преподавателей, пересмотреть и обновить школьную программу, получить советские учебники. В воздухе витала идея создания в Хельсинки единой русской школы, где возможно было бы сосредоточить лучших учителей, построить передовой учебный процесс, наладить регулярное финансирование.

Несколько раз РКДС и Дирекция лицея обращались с предложениями об объединении к руководству Табуновской школы, старейшего учебного заведения, известного до 1917 года, как начальное Училище им. Н. М. Каменского и переименованное после революции в Гельсингфорсское Начальное Училище им. Н. И. Табунова (в честь купца с широкой душой, не жалеющего денег на благотворительность, на образование). Но руководство школы последовательно эти предложения отвергало (позже, в 1955-56 гг. Табуновская школа не выдержит конкуренции с новой русской школой на Нейтсютполку, 1 А и будет вынуждена закрыть свои двери). Несмотря на все усилия вытащить Гельсингфорсский Русский лицей из повседневных нужд не удавалось, и к 1952 году лицей продолжал находиться в тяжелом материальном положении. Дело дошло до того, что учителям в течение четырех месяцев не выплачивалась заработная плата. На педагогическом совете 28 мая 1952 года слово взял председатель РКДС, Новицкий Борис Евгеньевич: “РКДС содержит Русский лицей, поэтому наш Союз отвечает, в конечном счете, за теперешнее положение. Сейчас я не могу даже обещать, что РКДС удастся расплатиться с долгами учителям в течение ближайших месяцев. И, несмотря на это, переходя к вопросу о будущем лицея, я уполномочен сказать, что РКДС решил твердо продолжать работу. РКДС не закроет лицей до тех пор, пока мы не останемся совсем без учеников или совсем без учителей”. В том же, 1952 году было срочно создано “Общество поддержки Хельсинского Русского лицея”. В его руководство вошли видные финские общественные деятели: С. К. Килпи, Ю. Мурто, Т. Карвонен, Е. Кетола, И. Вахрос и другие. Но и это общество не в состоянии было коренным образом изменить положение Русской школы, оно скорей оказывало моральную поддержку, что тоже, конечно, было немаловажным.

Однако становилось все ясней, что без прямой помощи Советского Союза русский школьный проект не осуществить. В 1954 году Финляндию посетил первый заместитель Председателя Совета Министров СССР А. И. Микоян. Представился случай обратиться со школьной проблемой к человеку, обладающему колоссальными возможностями. Это был редкий шанс, и этот шанс был использован в полной мере. А. И. Микоян отнесся к проблеме с пониманием, рассказал, как нужно поступать в этой ситуации. 4 апреля 1955 года на имя А. И. Микояна было отправлено обращение от РКДС. Делу был дан официальный ход. И уже 18 июня 1955 года посол СССР в Финляндии В. З. Лебедев сообщил, что Всесоюзное общество культурных связей с зарубежными странами (ВОКС) и Министерство просвещения РСФСР, приняли решение оказать помощь Русской школе в Хельсинки. В рамках принятого решения школа получала материальную поддержку, обеспечивалась учебниками и школьными пособиями, из СССР для работы в школе направлялись три преподавателя, в Москву для получения педагогического образования выезжали четыре абитуриента и, наконец, посольство СССР в Финляндии передавало школе помещение на Нейтсютполку, 1 А. Так, с помощью Советского Союза была решена проблема, которая выглядела уже безнадежной и неподъемной, и думалось, что она застынет камнем на долгие годы…

Ректором был назначен Б. Е. Новицкий. На этом посту он пробыл восемь лет, до 1963 года. Школа предназначалась с момента создания не только для русских учащихся, но и для финских детей. Таким образом, она становилась учебным заведением, в успешной деятельности которого сходились теперь интересы РКДС и финской общественности. В этих условиях, осознавая всю ответственность за будущее школы, РКДС принимает решение разделить властные полномочия с финнами, что и было сделано 27 сентября 1955 г на учредительном собрании Общества поддержки русских школ в Хельсинки. Обществу были также переданы юридические права на Гельсингфорсский Русский лицей. Первым председателем Общества стал магистр государственных наук Калеви Килпи, сменил его – генеральный секретарь общества дружбы «Финляндия – Советский Союз» Тойво Карвонен.

11 октября 1955 г новая русская школа распахнула свои двери. С течением времени росло количество учащихся, в 1959-60 учебном году их было уже 288 человек, становилось ясно, что в скором времени школа окажется не способной вместить всех желающих учиться в ее стенах. В 1963-64 годы СССР и Финляндия на паях осуществили строительство новой школы в районе Этеля-Каарела. Ректором школы назначили доктора философии Лаури Тейвайнена, проработавшего на этом посту до 1969 года, а сама школа получила новое название и с тех пор известна, как Финско­Русская школа. Общество поддержки русских школ в Хельсинки, соответственно, сменило название на Общество поддержки Финско-Русской школы.

В 1981 году по инициативе РКДС председателем Общества поддержки Финско-Русской школы был избран Евгений Борисович Новицкий. Общество занялось подготовкой новых направлений дошкольного воспитания и двуязычного обучения. Одновременно, была составлена история Финско-Русской школы, тридцатилетний юбилей которой был торжественно отмечен в 1985 году. В 1988 году Обществом поддержки в одном из восточных районов города Вантаа был создан детский сад “Теремок”, велась разработка и проектирование детского сада нового типа, рассчитанного на 80 – 90 детей столичного региона. В сентябре 1989 года на скалистом участке рядом с Финско­Русской школой было начато возведение детского сада “Калинка”. Детский сад принял первых воспитанников уже в августе 1990 года. В августе 2002 года в одном из западных районов города Вантаа, наряду с “Теремком” и “Калинкой” начал свою работу детский сад “Матрёшка”. Сегодня Финско-Русская школа превратилась в одну из самых больших школ Хельсинки. Ее посещает около 700 учеников. Существует преемственность – бывшие ученики школы зачастую отдают своих детей и внуков в родную школу. Идут годы, меняются люди, работающие в школе. Вслед за Лаури Тейвайненом пост ректора занял на короткий срок Мартти Арконсуо, затем в течение тридцати лет школой руководил Мартти Руохонен. В 2001 году ректором ФРШ стала Лийса Похйолайнен. Многие члены РКДС становились преподавателями школы. Это Лев и Валентина Изюмовы, Нина и Анна Новицкие, Валентина Бородавкина, Галина Индрен, Елизавета Храмова, Валентина Хулкконен, Ирина Тимонен, Тамара Пикалева и многие другие. В октябре этого года Русско-Финская школа отметила свой 50­ летний юбилей.

Первый заместитель Председателя Совета Министров СССР А. И. Микоян на встрече с русской общественностью в 1954 г.

Первый ректор Русской школы Б. Е. Новицкий в окружении преподавателей и технического персонала школы

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

РУССКИЙ ЛИСТОК

За шестьдесят истекших лет десять человек избирались председателями РКДС. Сегодня во главе Союза одиннадцатый по счету председатель. О самом первом - Леониде Леонидовиче Кузьмине уже упоминалось во второй главе сборника. В течение следующих двух лет – 1946-1947 гг – обязанности председателя пали на Орентия Викторовича Дидерихса. В Хельсинки родственников О. В. Дидерихса, похоже, не осталось. Во всяком случае, мне не удалось разыскать здесь их следов. Но сам Орентий Викторович оставил по себе след заметный, примечательный, его помнят, о нем рассказывают. Вместе с Борисом Евгеньевичем Новицким в конце сорок четвертого, он основывал кружок по изучению жизни Советского Союза, весной сорок пятого стал активным членом “инициативной группы”, не давал покоя товарищам, пока не добился первого издания “Информационного бюллетеня РКДС” и сразу стал одним из самых плодотворных его авторов, в 1952 году возглавил журнал “Наша Жизнь” и пробыл на посту редактора (исключая 1961-1962 гг. и 1965 г.) около двадцати лет. Постоянно входил в число членов правления РКДС.

История его ухода из журнала “Наша Жизнь” в середине семидесятых годов до сих пор остается темой для дискуссий и получает различные оценки со стороны очевидцев. Кто был прав в том давнем споре, редактор ли, правление, так этот вопрос и завис, похоже, навсегда. И я не ставлю перед собой цель разобраться в том конфликте, да и, честно говоря, не так это теперь и важно, кто тогда был прав, а кто ошибался. Как говорится, кто старое помянет… История этого конфликта имеет, на мой взгляд, совершенно иную ценность: она свидетельство живой мысли РКДС, потому что только мертвые никогда не спорят. История этого конфликта расширяет тему, дает более полное представление о времени и о людях. Именно, по этой причине я счел своим долгом остановиться на этой истории отдельно. Судя по воспоминаниям ветеранов РКДС, другим документам, О. В. Дидерихс был человеком сложным. В упоминавшемся уже сборнике документов “КПСС и советско-финляндские отношения 1953–1962” третий секретарь посольства СССР в Финляндии И. Шишкин дает ему следующую характеристику: “О. Дидерихс… в работе немного суховат и не создает для сотрудников редакции условий уюта, что для бесплатных работников совершенно необходимо. Поэтому сотрудники редакции часто меняются, вторично привлечь их к работе бывает трудно; также иссякают и новые сотрудники”. Мне удалось записать несколько заслуживающих внимания публики воспоминаний об Орентии Викторовиче Дидерихсе. Надеюсь, эти краткие, но емкие зарисовки помогут читателю составить образ этого непростого человека.

Лев Георгиевич Изюмов, ветеран РКДС: “Орентий Викторович получил образование в Тартуском университете, как он мне сам рассказывал. По убеждениям своим, он был, что называется, несгибаемым коммунистом, членом финской коммунистической партии. Во время второй мировой войны против него было выдвинуто обвинение в шпионаже в пользу СССР, его арестовали. По его словам, его судили, приговорили к расстрелу, и какое-то время он провел в камере смертников. Но позже обвинение в шпионаже с него сняли, и он вышел на волю. Орентий Викторович, несомненно, обладал литературными способностями. Писал статьи, рассказы, мемуары. Вклад его в издание журнала “Наша Жизнь” ни в коем случае нельзя подвергать сомнению. По моему мнению, конфликт в 1975 году произошел не столько из-за его разногласий с правлением по поводу публикаций и независимости редактора от правления, сколько из-за финансовых проблем. Дело в том, что Орентий Викторович, как редактор журнала, невнимательно относился к расходам, и издание нам стало обходиться слишком дорого. Но, правда, и свою роль в конфликте сыграли вышеупомянутые разногласия. Потом он практически в одиночку делал журнал “Русский Листок” на протяжении двенадцати лет. Пример показательный! И нужно отдать ему должное – “Русский Листок” был на достойном уровне”.

Владимир Поволяев, ныне исполнительный директор РКДС и клуба “Садко”: “Орентий Викторович Дидерихс, человек был, безусловно, яркий, оставивший заметный след в деятельности РКДС. Не лишенный литературного дара, он писал рассказы, часто это были воспоминания о жизни русских на Карельском перешейке, писал статьи, передовицы. Был он убежденным коммунистом, членом финской компартии. Человек он был темпераментный, вспыльчивый, обидчивый. Возможно, эти его качества сыграли решающую роль в его конфликте с правлением РКДС, закончившемся, к сожаленью, его уходом из редакции. Об этой истории до сих пор вспоминают неохотно, не хочется, как говорится, выносить сор из избы. Но что делать? Живые все люди, со своими устоявшимися взглядами и люди, ко всему прочему, неординарные, с характером. А случилось все это на моих глазах. Дидерихс опубликовал передовую статью в журнале, в которой подробно изложил свою собственную позицию по какому-то принципиальному вопросу (за давностью лет суть не припомню) и его позиция существенно отличалась от позиции правления. Председатель, Киселев Анатолий Дмитриевич, поддержанный членами правления, поставил ему в вину такую самостоятельность. На заседании правления Дидерихсу вынесли выговор и предупредили, что в случае повторения подобного к нему будут приняты более строгие меры. Однако Орентий Викторович требование проигнорировал, и уже в следующем номере журнала появилась передовица в духе ее предшественницы. Было созвано специальное заседание правления, пригласили Дидерихса. Занял он, надо сказать, непримиримую позицию, исключающую всякую возможность компромисса. Тут, пожалуй, и сказался его крутой нрав. Он твердо заявил, что, как редактор журнала, волен излагать собственную точку зрения и не нуждается в опеке, в цензуре, тем паче. Он обвинил правление в косности, сказал, что его взгляды, в сущности, не противоречат взглядам членов правления. В этом Орентий Викторович, кстати, был прав: в главном, определяющем - добром отношении к Советскому Союзу, в поддержке левых идей, в стремлении развивать культурное сотрудничество с СССР - разногласий между ним и остальными членами правления действительно не было. Существовала разница в подходах к решению тех или иных проблем. Скажем, Дидерихс отстаивал свое мнение, заключавшееся в том, чтобы шире и активней привлекать к деятельности РКДС финнов и нельзя сказать, что он оставался одиноким в этом своем стремлении. Однако большинство членов правления опасались, что при такой политике РКДС очень скоро растворится в финской массе, утратит характерные черты русской организации и станет походить на общество дружбы “Финляндия – Советский Союз”. А зачем иметь две однотипные организации? Заседание правления постепенно накалялось, упреки становились жестче, и в конце концов Дидерихс в условиях этой нервной обстановки не выдержал, стукнул кулаком по столу и сказал: все, я ухожу, быть редактором журнала при сложившихся обстоятельствах считаю для себя неприемлемым.

Скоро Орентий Викторович основал собственное издание – “Русский Листок”. “Русский Листок” представлял собою небольшое двухстраничное издание, это действительно, по сути, был листок”. Валентина Евтропьевна Бородавкина, ветеран РКДС: “Орентий Викторович заспорил с моим мужем, Александром Александровичем Бородавкиным, а Саша, надо сказать, так же как и Дидерихс работал в журнале “Наша Жизнь” с первого дня его существования и к делу относился крайне серьезно. Заспорили о качестве журнальных публикаций. По мнению Дидерихса, редакция состояла из недостаточно профессиональных людей, что сказывалось на уровне журнала. Себя Дидерихс причислял, вероятно, к профессионалам. Он и, правда, был склонен к сочинительству, делал литературные зарисовки-воспоминания, писал статьи. Одной из идей Дидерихса была мысль о привлечении к работе в журнале и вообще к делам РКДС финнов. Настаивал на том, чтобы помимо русского варианта, издавался вариант на финском языке. С ним не соглашались, говорили, что все исконно русское в таком случае исчезнет, что финны поглотят русскую организацию. “Русский Листок” Дидерихса поначалу выходил ротаторным способом, позже, кажется, типографским. Бесспорно, положительным являлся тот факт, что Дидерихс в своем “Русском Листке” начал печатать детские сказки, вел юношескую рубрику и вообще стремился к разнообразию”.

Ирина Карвонен: “Орентия Викторовича Дидерихса хорошо помню где-то с конца шестидесятых годов и это воспоминание связано с его работой в качестве редактора журнала “Наша Жизнь”, с эмоциональными спорами о содержании и направлении журнала. Орентий Викторович был склонен к сочинительству, тяготел к мемуарному жанру, и его произведения нередко публиковались в журнале. Нужно сказать, что это порождало определенную напряженность, так как не все считали целесообразным печатать воспоминания такого рода, да еще с такой завидной регулярностью. Внешне он был импозантен: высокий, худощавый интеллигент тридцатых годов. Был очень серьезен, на собраниях редколлегии яростно отстаивал свою точку зрения, мог легко вспылить. Позже он запомнился мне по работе в библиотеке Института, который теперь называют – Институт России и Восточной Европы. Он выдавал книги”. Имеется в моем распоряжении и справка, составленная Борисом Евгеньевичем Новицким 12 июня 1976 года. Привожу дословно текст пятого параграфа: “РКДС в настоящее время не очень богат культурными и опытными в издательской деятельности людьми. Поэтому, казалось бы, надо дорожить человеком, который много сделал для журнала. Однако, не удивительно, что старое правление РКДС (во главе с А. Д. Киселевым и его сторонниками), которое завалило работу РКДС во многих областях, довело конфликт с редактором до того, что нервы О. В. Дидерихса не выдержали, и он ушел из редакции. Новое правление РКДС 1976 года (во главе с С. Н. Храмовым) может, конечно, восстановить доверие между правлением и редактором”. Орентий Викторович Дидерихс издавал “Русский Листок” в течение двенадцати лет, с 1976 г по 1988 г. В своем исследовании “Из истории и быта русских в Финляндии 1917 – 1939” Наталья Башмакова и Марья Лейнонен тепло отзываются об этом издании и отмечают, что оно “стремилось к самобытности”. Как бы там не было, но и сегодня, благодаря беспокойной натуре О. В. Дидерихса, мы располагаем возможностью пойти в библиотеку, взять “Русский Листок” и переынестись в наше ускользающее прошлое. И что-то еще открыть для себя, что-то понять…

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ПОРТРЕТЫ

История РКДС это одновременно и история страны, и частные истории людей - непростые истории судеб, выпавшие на долю эмигрантов. Время уносит свидетелей в вечность, но остаются, к счастью, их родные, близкие, друзья. Ирина Карвонен, дочь Ивана Ивановича Воробьева, сыгравшего заметную роль в основании РКДС. Три серьезных года - 1948 – 1950 – стоял он во главе Союза и избирался еще сроком на один год в 1956-ом.

Воспоминания Ирины Карвонен я записал на пленку. “Дед мой по отцовской линии из Ярославской губернии. Еще в девятнадцатом веке, в бытность Великого Княжества Финляндского, перебрался в Финляндию и поселился в Куоккала, теперь – Репино. Отец родился в 1904 году в Куоккала, окончил русское, реальное училище в Выборге. Поступил на заочное отделение в Университет в Париже, но учебу не закончил. Мать из потомственных жителей Карельского перешейка, родилась в Выборге. По этой причине, кстати, мать и ее родители были гражданами Финляндии еще в период Великого Княжества Финляндского, в то время как отец удостоился этой чести лишь в конце тридцатых годов, хоть и родился в Финляндии. К началу зимней войны мои родители, а также старшие брат и сестра жили в Выборге. Оттуда их эвакуировали в Среднюю Финляндию, а потом они уже самостоятельно перебрались в Хельсинки. Отец только-только получил финское гражданство, но в действующую армию его не взяли, вероятно, учли возраст и он всю зимнюю войну, а затем в ее продолжение, вплоть до сорок четвертого года оставался трудообязанным. Он был электромонтером, и эта его специальность пользовалась спросом, кроме того, в какой­то период времени он валил лес где-то в Средней Финляндии.

После войны проработал электромонтером до 1956 года, до всеобщей забастовки, после чего был уволен и оказался на улице. Свою роль сыграло, вероятно, и то обстоятельство, что он по национальности был русским. К счастью, между Финляндией и СССР отношения развивались все тесней, все больше советских людей, делегаций приезжали в Финляндию, резко возрос спрос на переводчиков, владеющих русским языком. Отцу удалось устроиться в турфирму, где сначала он работал гидом, ездил с советскими туристами по стране, а потом стал переводчиком и служащим в бюро путешествий. В довоенное время Коммунистическая партия Финляндии была запрещена. Ни отец, ни мать, впрочем, и не помышляли тогда о какой-то активной политической деятельности. Как русские люди, они сочувствовали русскому народу, но и только. В те годы их больше привлекало само общение с молодыми русскими выборжанами, бывшими учениками реального училища, гимназии, с которыми они были связаны одной судьбой.

А вот после войны отец принял самое деятельное участие в создании и затем в работе РКДС, а также в деятельности общества дружбы “Финляндия – Советский Союз” и Русском Комитете Защитников Мира. И где-то в начале пятидесятых годов отец вступил в Коммунистическую партию Финляндии. Мать сочувствовала левому движению, но не была настолько политизирована, чтобы быть его активным членом. Ее больше привлекала работа в Женской секции РКДС, организация базаров, лотерей, выручка от которых шла на поддержку русской школы, Русского театра, других коллективов. Женщины в секции – мастерицы на все руки: шили, вязали, рукодельничали, изделия свои сбывали на ярмарках, разыгрывали в лотереях. Позже мать возглавляла Женскую секцию РКДС, была ее председателем.

Женская секция была самостоятельно зарегистрированной организацией, в РКДС входила на правах коллективного члена. Собирались женщины на свои собрания раз в неделю и, надо сказать, эти собрания скорей напоминали теплые женские посиделки. Здесь почти не возникало острых ситуаций, о политике не говорили вообще, решали насущные хозяйственные вопросы, обсуждали спектакли, публикации в “Нашей Жизни”, а то и свои личные дела. Не считалось предосудительным брать с собой на собрания вязание и между делом орудовать спицами. Заседания правления РКДС и собрания Женской секции иногда проходили на квартире, поскольку выделенные к тому времени две небольшие комнатушки в здании, где располагался кинотеатр “Капитол” на улице Маннергейма, были тесноваты.

Отец много времени уделял общественной работе, относился к этому с огромной ответственностью. Часто засиживался допоздна с бумагами, с документами, и я засыпала под стук пишущей машинки. Позже, когда он стал работать гидом-переводчиком, стал часто бывать в командировках, ему стало гораздо труднее находить время для общественных дел. В середине семидесятых, в связи с обострившейся внутренней обстановкой, с поста редактора “Нашей Жизни” ушел Орентий Викторович Дидерихс. Журнал надо было издавать, а редактора не было. Председателем в тот год, как я помню, был Храмов Сергей Николаевич.

Мои первые воспоминания об РКДС связаны с проведением Новогодних елок, в организации которых принимала участие Дружина русских пионеров и молодежная секция “Искра”. Мне было тогда года четыре, самое большое пять лет. Потом я училась в русской школе, располагалась она в то время на Нейтсютполку. Дружина русских пионеров являлась частью финского пионерского движения. Многие ученики русской школы, так или иначе, принимали участие в пионерской жизни. Организовывались летние лагеря для школьников. Я побывала в своем первом лагере, когда мне было десять лет. Одним из самых значительных достижений (если не самым значительным) РКДС и всей русской общественности стала организация русской школы в Финляндии. Отец был одним из тех, кто составил группу активистов, взявших на себя все хлопоты, связанные с этим непростым делом. В 1953 году было создано Общество поддержки русских школ в Хельсинки, окончательно сформировавшееся в 1955 году. Общество носит сейчас название Общество поддержки Финско-русской школы. С помещениями было очень трудно и неизвестно, как долго решался бы этот вопрос, но выручило Советское посольство, отдавшее под школу принадлежащее ему и расположенное поблизости помещение на Нейтсютполку. Помню, как приводили в порядок это помещение: взрослые красили стены, белили потолки, и мне, пятилетней, “дали задание” - вручили швабру, и я старательно терла ею пол, преисполняясь гордостью от возложенной на меня взрослой ответственности. Спустя год я стала ученицей первого класса этой школы.

Отец был видной наружности, носил очки, любил пошутить, но не все и не всегда его шутки понимали. Нельзя сказать, что он был прост в общении. Нет, был он, пожалуй, трудным человеком, как, впрочем, и все его друзья, коллеги и единомышленники. Это все были самостоятельные зрелые испытанные люди, за плечами нелегкий жизненный опыт, свой взгляд, свое видение проблем. Отсюда накал страстей во время споров, отсюда и случались обиды. С Евгением Борисовичем Новицким у отца были, пожалуй, наиболее близкие отношения. Они были, примерно, одинакового возраста и одинаковых воззрений на историю и политику. Объединяло их также общее стремление основать в Хельсинки русскую школу. Оба понимали всю важность этого дела для русской общины, для сохранения русского языка. Тесно, дружески общался отец с Фриском Евгением Павловичем (избирался председателем РКДС в 1961 г.), с которым мы, кстати, жили в соседних домах. Евгений Павлович тоже был высок ростом. Впрочем, все они тогда были для меня высокими ростом. Но если серьезно, то, действительно, это были мужчины рослые, сильные. Евгений Павлович выделялся интеллигентностью какого-то очень тонкого свойства. Деликатный был человек и общительный.

Тепло отец относился к Храмову Сергею Николаевичу. Сергей Николаевич был среднего роста, музыкален, играл на балалайке, прекрасно пел. Супруга его, Галина Александровна, была долгое время председателем Женской секции. Мне кажется, что на отношения между людьми некоторое влияние оказывало место их происхождения или пребывания в детстве. Выходцы из Выборга относились как будто сердечней друг к другу, чем, скажем, к выходцам из деревень Карельского перешейка. Ведь отношения между многими из них складывались еще в школе, в детские и юношеские годы. Речь, разумеется, не идет о какой-то конфронтации, речь идет исключительно об особом человеческом доверии, которое часто наблюдается в отношении односельчан или одноклассников. А вот с Орентием Викторовичем Дидерихсом отец нередко не соглашался, и между ними частенько возникали разногласия по тем или иным проблемам. Особенно по поводу журнала «Наша Жизнь». После секретарских обязанностей в журнале “Наша Жизнь” во второй половине семидесятых, я отошла от активной работы в РКДС, перерыв длился около десяти лет или чуть больше, и вернулась я опять к активной деятельности в 1992 году, когда меня выбрали секретарем правления РКДС.

В нашей семье, помимо папы, мамы и меня имели отношение к РКДС и мой старший брат, Александр Иванович Воробьев и сестра, Вера Ивановна Воробьева. Они успели принять участие в работе молодежной организации “Искра”. Брат увлекался театром, с удовольствием репетировал и играл в спектаклях Русского театра. Всячески поддерживала театр мать, часто она садилась за продажу билетов, вела бухгалтерию, содержала в порядке кассу. Вероятно, брат обладал актерскими способностями, во всяком случае, сохранились с того времени несколько рецензий в “Хельсингин Саномат”, где критик отзывается о его игре в самых лестных тонах. Сестра в конце пятидесятых работала в журнале “Наша Жизнь”. Отец до конца своих дней интересовался историей, политикой, следил за всеми новостями, ежедневно смотрел советское телевидение и уже утром, просматривая газету, помечал кружком те вечерние передачи, которые считал невозможным для себя пропустить”.

Портрет Сергея Николаевича Храмова, данный здесь Ириной Карвонен, думаю, будет уместно дополнить небольшим рассказом Нины Сергеевны Новицкой, в девичестве Храмовой. Дополнение, на мой взгляд, примечательное, ярко демонстрирующее характер русского человека: “В РКДС папа пришел в числе первых, в общественную работу вкладывал всю душу, не случайно его трижды избирали председателем. Несколько позже подключилась к общественной работе мать, Галина Александровна Храмова. Она, в основном, проявила себя в Женской секции. Папа был человеком довольно горячим, темпераментным. И был он еще очень русским человеком. Долго жил с так называемым нансеновским паспортом (лицо без гражданства), все никак не расставался с мыслью переехать в Советский Союз. О Советском Союзе у моих родителей было самое восторженное представление. Все самое лучшее, самое светлое и самое важное происходило там. В какой-то момент, в 1949 году отец всерьез засобирался в СССР.

Мама же не разделяла идею отца и, кажется, это и стало причиной того, что они, в конце концов, так никуда и не уехали. Но отец заметно тосковал по родине. Как многие выходцы из Райволы, он был очень музыкален: пел в Кафедральном соборе, играл в балалаечном оркестре, руководил которым талантливый Петр Федорович Миролюбов. Дома у нас часто устраивалось “домашнее пение”. Приходили друзья “с голосами”, с музыкальными инструментами и начинался концерт. Пели они профессионально, удивительное получалось многоголосье. И, конечно, исполняли все русские песни – задушевные и раздольные. Это навсегда отложилось в памяти”.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ДЕЛО ВСЕЙ ЖИЗНИ

Михаил Борисович Новицкий в течение тринадцати лет – 1992–2004 гг. – возглавлял РКДС и разговор с ним на эту тему составил бы самостоятельную, насыщенную главу. Но мы теперь встретились, чтобы поговорить о его отце, Борисе Евгеньевиче Новицком, связавшим свою судьбу с РКДС со дня основания Союза и на всю жизнь. - Михаил Борисович, расскажите, пожалуйста, как ваша семья оказалась в Финляндии, как складывалась судьба ваших родителей на чужбине? - Семья наша и по отцовской, и по материнской линии многонациональна: русская, немецкая, польская, финская, чешская кровь. По отцовской линии дедушка с бабушкой имели дачу в Келломяки (Комарове), а работали в Питере. Бабушка - врач, дедушка – банковский служащий. В революцию случилось так, что они оказались в Питере, а их сын (мой отец) и дочь в Келломяки, по другую сторону границы. Так он оказался в Финляндии вместе с другими тысячами русских людей. Отец учился в Териокском (Зеленогорск) русском реальном училище, там познакомился с будущей своей женой, моей матерью, которая оказалась в Финляндии по схожим обстоятельствам. Потом отец отправился учиться во Францию, в университет (выучился на инженера-химика). Туда же направили на учебу мать. Во Франции состоялось их вторичное знакомство, в 1929 году они поженились, а в 1931 г. появился на свет я. В 1933 году мы всей семьей вернулись в Финляндию.

С работой было трудно, отец устроился на Кабельную фабрику рабочим. Директор фабрики, Вернер Векман знал русский язык и к русским относился с участием, принимал их на работу. Отец отличался общественной активностью, принимал участие в литературном кружке, выступал с докладами, живо интересовался политикой, культурой и экономикой Советского Союза. В конечном итоге, его активность была замечена финскими спецслужбами, и дважды впоследствии он оказывался под стражей. Первый раз это случилось в 1939 году, как только началась зимняя война. Его пригласили в полицейский участок как будто для разрешения какого-то вопроса, он пришел и был немедленно арестован. А в сорок первом году пришли на квартиру несколько сотрудников службы безопасности, это было в тот день, когда ему надлежало явиться на общественные работы, и его забрали. Это я довольно хорошо помню. Арестовывали не только русских, но и финских коммунистов или политически неблагонадежных. Более 300 человек русских было арестовано, содержались они то ли в бывших казармах, то ли бараках, но за колючей проволокой в Таммисаари.

Все эти обстоятельства – судьба отца, его мировоззрение, аресты сыграли существенную роль в формировании моих собственных взглядов. К счастью, к весне 1945 года обстановка в стране коренным образом изменилась, стало возможным публично выражать свои симпатии Советскому Союзу и, что важно, сложились условия для объединения русских, болеющих за сохранение родного языка и культуры. Перемены настроений в стране стали ощущаться с осени 1944 года и уже зимой, на исходе сорок четвертого года отец и Орентий Викторович Дидерихс основали кружок по изучению жизни Советского Союза. К весне образовалась целая группа активных, неравнодушных людей, сама собой созревала идея новой организации, объединяющей русских эмигрантов в Финляндии. Эти люди и составили костяк инициативной группы, поставившей себе целью создание русской культурной демократической организации.

- Как отнеслась русская колония к идее создания РКДС? Много ли народу откликнулось на объявление инициативной группы?

- Нужно сказать, до войны в русской эмиграции были распространены антисоветские взгляды, но в ходе войны многие изменили свое отношение к Советскому Союзу. Патриотические чувства оказались сильней идеологических разногласий: какая бы Россия не была, пусть она Советская Россия, но - Россия, родина. Тем не менее, идея создания РКДС была воспринята по-разному. Наряду с одобрением ощущалась и настороженность, и неуверенность, высказывались предположения, что финские власти попытаются Союз прикрыть. После учредительного собрания РКДС насчитывал в своих рядах около 60 человек. Осенью было уже сто членов. А позже организация только в Хельсинки выросла до 400 человек.

- Вы говорите, в ходе войны многие изменили свое отношение к Советскому Союзу. Любопытно спросить, Сталину тоже симпатизировали? Как относился к «вождю народов» ваш отец? - В моем домашнем архиве хранится “Журнал Содружества”, журнал издавался до войны в Выборге, печатались в нём известные авторы со всей Европы, популярный был журнал. Вот третий номер журнала за 1935 год. Среди авторов номера: В. П. Семенов-Тян-Шанский, Сев. С. Доливо, Зинаида Шаховская. В этом же номере статья моего отца “Пореволюционная идеология”, где он, в частности, пишет: “На столбцах советской печати появились слова – родина, отечество, любовь к родине. Очередной обман Сталина? Можно не верить в патриотизм Сталина и Кагановича, но раз они на это ставят, раз им пришлось под влиянием внешней опасности этот, а не другой лозунг выкинуть – значит, эти настроения владеют не только страной, но и партийным молодняком. Вот это важно”. Отец мыслил и оценивал действительность критически, верил в будущность советского строя, связывая свои надежды с новым поколением коммунистов.

- Чем, прежде всего, занялся РКДС сразу после своего учреждения?

- Политическая жизнь в Финляндии стремительно менялась. Весной 1945 года премьер-министр Юхо Кусти Паасикиви формировал правительство, опирающееся на соглашение трех крупных фракций парламента - социал-демократов, ДСНФ ­ Демократический союз народа Финляндии и депутатов от аграрной партии. В конструктивном духе развивались отношения с Советским Союзом. Обстановка в стране благоприятствовала развитию деятельности РКДС, в августе 1945 г организация с разрешения Государственного Совета Финляндии была официально зарегистрирована. Необходимо сказать, РКДС не выглядел на фоне тогдашней жизни чужеродной структурой в Финляндии. Образ РКДС целиком вписывался в общую картину финской действительности. Основным направлением деятельности Союза стала организация культурной жизни русских эмигрантов. Уже весной сорок пятого к РКДС примкнул Драматический кружок, существовавший с 1920 года. Коллективным членом стал Русский театр, спортивное общество, музыкальная секция под руководством С. Булич-Старк. Активисты РКДС выступали с лекциями, устраивались вечера. В кинотеатре “Капитол”, принадлежащем советской фирме “Космос-филми”, наладили демонстрацию советских кинофильмов, особенно художественных и исторических, которых не было в обычном прокате.

- РКДС располагал в то время собственным помещением?

- Собственное помещение РКДС получил, примерно, в 1948 году, в здании, в котором располагался кинотеатр “Капитол”. Нам выделили одну небольшую комнату, но освободили от уплаты аренды за помещение.

- А с какого времени, и в каком качестве началась ваша биография в РКДС?

- В 1947 г я стал вожатым Дружины русских пионеров. Возглавлял пионерскую организацию сначала Николай Жаворонков, потом его жена. Числилось в пионерской дружине более 100 пионеров. Принимал активное участие в деятельности молодежной секции “Искра”, был позднее и председателем секции. Затем организовывал русские детские лагеря, стал соучредителем лагерного общества “Вахерма” и его многолетним председателем. Играл в волейбол и баскетбол за спортивное общество “Динамо”. С семидесятых годов постоянно входил в число членов правления РКДС, а с 1992 года по 2004 год в течение тринадцати лет подряд избирался председателем РКДС.

- Насколько мне известно, и остальные выходцы из семьи Новицких не остались в стороне от общественной работы, связанной с деятельностью РКДС?

Дружина русских пионеров

- Да, мой брат, Евгений, участвовал в работе дружины русских пионеров, молодежной организации “Искра”, в организации летних лагерей для учащихся Финско-русской школы, в течение многих лет являлся председателем Общества поддержки Финско-русской школы, потом был вице-председателем, и продолжал активно влиять на ход дел по самым разным проблемам, касающимся жизни русских в Финляндии, вплоть до своей кончины. Отдали дань пионерскому движению и сестра Нина, и брат Виктор. В настоящее время мой сын, Петри Новицкий является председателем и спортивного общества “Динамо”, и лагерного общества “Вахерма”.

- Можно сказать, общественная работа в РКДС стала семейным делом Новицких?

- Ну, кроме Новицких, было много достойных, толковых, энергичных людей, внесших огромный вклад в наше общее дело. Однако, правда и то, что мы, дети Бориса Евгеньевича Новицкого, переняли от отца и его общественный темперамент, и его любовь к России, к русскому языку и русской культуре, что, конечно, не могло не отразиться на нашем отношении к РКДС и участию в его делах.  Уполномоченный ТАСС в Финляндии Александр Горбунов опубликовал в начале девяностых книгу на финском языке “Tehtaankatu 1” (адрес советского посольства). В своей книге он, в частности, описывает случай, когда к нему на квартиру заявился советский консул В. Стуйгуев, вроде, как “на чашку чая” и, между прочим, порекомендовал поглядывать за тем, не бегают ли “наши люди к америкашкам”. Дело в том, что из окна квартиры Горбунова хорошо просматривался парадный вход в американское посольство. Не испытывало ли советское посольство подобный интерес к РКДС? Иной раз, и в наши дни попадаются любопытствующие на этот счет: раз, дескать, сотрудничали с Советским Союзом, с коммунистами, значит, и с НКВД-КГБ состояли в “полюбовных связях”.

- КПСС – это руководство Советского Союза. Все, кто имели дело с СССР, а с СССР имели дело практически все страны, все “сотрудничали” с КПСС. О чем тут можно говорить? Я учился в Гельсингфорсском русском лицее по учебникам СССР, посещал марксистский кружок молодежи, читал газеты, интересовался политикой, историей. Мы верили в социализм, верили в коммунистическую перспективу, не сомневались в том, что Советский Союз выполняет великую историческую миссию. Пытался ли сотрудничать с нами НКВД-КГБ? Из того, что мне известно, могу сказать, нет, не пытался. РКДС поддерживал тесные связи с Ассоциацией Родина. Что мы о них знали? Что они работали в сфере культуры с соотечественниками в большинстве стран, что с их помощью устраивались культурные встречи, организовывались поездки в Артек, в пионерские лагеря под Москвой, обучение в вузах Москвы и Ленинграда, стипендии. Конечно, можно было предполагать, что Ассоциация Родина как­то связана с НКВД-КГБ, но в равной степени так можно было думать о любой советской организации, время было такое. Однако представители этих спецслужб даже не пытались нас как­то использовать для каких-то специальных целей, свойственных их деятельности, не заводили даже разговоров на эту тему, вероятно, не считали целесообразным и не видели в нас перспективных помощников в их прямом деле. Сферой нашей деятельности была культура, развитие и сохранение русского языка, мы были открыты для плодотворного сотрудничества с Советским Союзом на этой ниве и, думаю, “органы” считали, что этого вполне достаточно.

- Ваши слова, в сущности, находят подтверждение в сборнике документов “КПСС и советско-финляндские отношения 1953–1962”, изданном в Финляндии в 2001 году. Информационная справка о русских общественных организациях, составленная третьим секретарем посольства СССР в Финляндии И. Шишкиным в 1955 году, дает хорошее представление о направлении интересов к РКДС со стороны советских чиновников, четко очерчивает круг этих интересов, куда попадают исключительно вопросы, относящиеся к культуре. Видно, что, главным образом чиновников заботило, чтобы русские организации не оставались в стороне от русской культурной жизни, а через интерес к русскому языку и культуре приближались к пониманию процессов в Советском Союзе. Дает И. Шишкин и характеристики на наиболее видных активистов РКДС, в т. ч. и на вашего отца: “Б. Новицкий многолетний член и председатель РКДС. Человек большой культуры и работоспособности. Склонен к увлечениям, а также переоценке возможностей отдельных работников. Наилучше работает при высокой конъюнктуре и сильно сдает при временных неудачах. Скорее теоретик, чем практик. В настоящее время полностью занят исполнением ректорских обязанностей во вновь открытой русской школе”. Насколько соответствует характеристика И. Шишкина действительности?

- Вот, как раз в 1955 году РКДС отмечал свой десятилетний юбилей. Отец был в то время председателем Союза, готовился к выступлению по этому случаю. Сохранился доклад, сохранились черновики. Вот, например, любопытная записка, озаглавленная “Перспективы развития РКДС”. Проставлена дата: 27/3 1955: “Если до сих пор работу РКДС поддерживали, главным образом, люди, разделяющие советскую идеологию, то в дальнейшем к работе в РКДС можно и нужно привлечь и людей совсем аполитичных, и людей, не разделяющих советских взглядов. Русский владелец какой-нибудь фирмы, торгующей с Советским Союзом, совсем не обязан восхищаться социалистическим строем, но может быть заинтересован в поддержании русской школы. Русский художник или ученый может совсем не разделять взгляд советской критики на искусство, но интересоваться самим искусством и достижениями науки, и для ознакомления с ними ему тоже необходимо знание русского языка. В задачу РКДС вовсе не входит перевоспитание людей, навязывание каких-то определенных идей. РКДС должен обслуживать очень широкие, разнообразные потребности русских или людей, интересующихся русской культурой”. Вот так мыслил отец в 1955 году, когда третий секретарь посольства СССР в Финляндии И. Шишкин писал свои характеристики. Склонен к увлечениям? Скорее теоретик, чем практик?

- Да, похоже, отец ваш мыслил конструктивно, и очень демократично. Из некоторых документов видно, что он, отстаивая свои демократические принципы, мог пойти и на серьезный спор с руководством РКДС, с его правлением. Так было в бытность его на посту редактора журнала “Наша Жизнь” в 1965 году, когда правление стало чересчур активно, по его мнению, вмешиваться в редакционные дела и, как говорят, «заворачивать» некоторые материалы молодых авторов. Одним из отторгнутых авторов под псевдонимом “Отпрыск” был ваш брат, Евгений. Вот отрывочек из его статьи: “Большой интерес представляет развитие, происходящее в сфере Финско-русской школы. Эта школа в настоящей ее форме является по существу школой для финнов. Парадоксально, но школу эту породил своими усилиями Русский Культурно-Демократический Союз, а сейчас она по духу имеет очень мало общего с РКДС. И это не случайно. Именно в этой школе вырабатываются новые принципы взаимоотношений русской и финской культур, финских граждан русского происхождения и финнов, владеющих русским языком. Это те новые ростки общественных взаимоотношений, которые так необходимы для будущей деятельности русских организаций в Финляндии”.

Из протоколов РКДС шестидесятых годов и публикаций в журнале “Наша Жизнь” видно, что некоторые члены правления РКДС испытывали беспокойство в связи с небольшим притоком молодежи в Союз, дискутировалось будущее РКДС, председатель Храмов Сергей Николаевич предложил даже убрать слово “демократический” из названия организации, существовали разногласия и по поводу привлечения в Союз финнов, опасаясь того, что РКДС растворится в финской массе, станет похожей на общество дружбы “Финляндия – Советский Союз”. Возможно, по этой причине статью вашего брата и “завернуло” правление. Борис Евгеньевич направил тогда в адрес правления решительное открытое письмо, в котором, в частности, писал: “Я вижу в цензуре правления выражение недоверия к редакции и поэтому не вижу для себя возможности продолжать работу в редакции”.

- Да, отец был человек крупной породы, самостоятельный, образованный, знающий. О таких людях говорят: сильная натура. Но таким был не только он. Были в правлении и другие сильные личности: О. В. Дидерихс, И. И. Воробьев, С. Н. Храмов, А. А. Бородавкин. Естественно, что между ними бывали разногласия, острые споры. В середине семидесятых годов О. В. Дидерихс, не сумев убедить правление в правоте своей точки зрения, ушел, хлопнув дверью, с поста редактора журнала “Наша Жизнь”. Но чем заканчивались подобные истории? Эти люди, в конце концов, усмиряли свои эмоции, приходили к компромиссу и уж, во всяком случае, не расходились врагами. И с О. В. Дидерихсом так произошло: прошло время, и совместная работа опять возобновилась, и с отцом О. В. Дидерихс оставался в приятельских отношениях до конца жизни, часто бывал у нас в гостях. Это были не мелочные люди. Широкие у них были души.

- Вот и Нина Сергеевна Новицкая, жена вашего брата, Виктора, в беседе со мной подчеркнула эту присущую им всем черту характера – крепость духа, настойчивость. Рассказывала, что ее отец, Храмов Сергей Николаевич всего себя отдавал общественной работе, дома бывал редко, увлеченный и преданный делу был человек. Вспоминала она и о вашем отце, Борисе Евгеньевиче, с которым много лет вместе проработала в Финско-русской школе. Вот два случая из воспоминаний Нины Сергеевны, которые, по­моему, добавляют яркие краски к портрету вашего отца. В 80-ые годы в ФРГ на выборах победили зеленые, Борис Евгеньевич позвонил и поздравил председателя партии. Второй случай. По финскому телевидению показали советский, художественный фильм “Когда деревья были большими” с участием Юрия Никулина. В газете “Хельсингин Саномат” появилась критическая статья, вызвавшая возмущенье Бориса Евгеньевича, он позвонил автору этой статьи и высказал все, что он о нем думает. Человек дела.

- Прямой, принципиальный и честный - таким запомнился мне отец.

- Спасибо, за рассказ, Михаил Борисович.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ИСТОРИЯ ЛЮБВИ

Неожиданно? Как снег на голову? Собрания, заседания, протоколы, дискуссии, решения и вдруг – любовь? Но любовь ведь всегда обрушивается, как снег на голову и удобный момент не выбирает, и место подходящее не ищет. Она просто приходит. И вот, однажды, любовь явилась прямо на заседание правления РКДС…

Однако, не будем забегать вперед, об этом чуть позже, а сначала я представлю вам еще одного председателя, Владимира Владимировича Буракова, дважды избиравшегося на этот пост – 1969–1971 гг. и 1980–1989 гг. Обстоятельства, при которых его отец оказался в 1921 г. в Финляндии, почти ничем не отличаются от обстоятельств, забросивших в Финляндию нескольких тысяч моряков, принявших участие в кронштадском восстании. Все они прошли одинаковый путь: лед Финского залива, фильтрация, статус беженца. Отец Владимира Владимировича, Владимир Васильевич Бураков окончил курс морского военного инженерного училища и в чине младшего лейтенанта участвовал в морских сражениях с немцами в Рижском заливе. Закончил он свою военную карьеру в кронштадском восстании на стороне белых, что и заставило его бежать на финскую сторону. Владимир Васильевич владел военной специальностью инженера-механика, и этот опыт не раз пригодился ему в сложной финской жизни.

- Владимир Владимирович, а вы, на какой стороне родились – на русской или финской?

- Мой старший брат Кирилл и сестра Елена родились на русской стороне, а я уже родился в 1924 г. на финской стороне. Местом моего рождения был небольшой остров, который назывался “Туркинсаари”, что в переводе на русский язык означает “турецкий остров”. Остров находится в 15–20 км от города Выборга, и на этом острове финны собирали русских беженцев, среди которых было много моряков, участников кронштадского восстания. Острова я, конечно, не могу помнить, но по рассказам моих родителей он был окружен колючей проволокой и служил некой перевалочной базой для эмигрантов из России. Говорили, что это было мрачное место, и что там приходилось голодать.

- А как потом складывалась судьба вашей семьи?

- Первое место в Финляндии, где мы жили с 1925 года, и которое я помню – это Линтула. Там находилась лесопилка русского владельца, где отцу удалось получить хорошую работу. Там же находился хорошо известный женский монастырь. Родители постоянно общались с монашками, и они часто приходили к нам в гости. В 1928 году лесопилка сгорела, и наша семья переселилась в Териоки, красивый городок на берегу Финского залива. Там, брат и сестра смогли учиться в русской школе. Так как финским отец не владел, найти работу было чрезвычайно трудно, к тому же финны относились к русским недоброжелательно, что усугубляло проблему трудоустройства. В 1932 году мы переехали в Выборг, где прожили около года и затем переселились в городок Суоярви, что почти на границе с Советским Союзом. Там находились заводы русского богача Беляева. У отца была постоянная работа, хорошая зарплата и жили мы совсем неплохо. Отец был хорошим работником, пригодились знания морского инженера. Кстати, отец занимался со мной дома по курсу народной школы. Получив среднее образование в русском лицее в Выборге, отец спросил, хочу ли я продолжать обучение на русском языке или пойду в финскую или шведскую школу. Я выбрал шведскую школу, потому что знал, что в финской мне пришлось бы часто ходить с синяками – русских финны не любили. Шведов тоже не любили, но не так как нас, русских.

Наступил 1939 год. Во время зимней войны я был эвакуирован вместе с семьей школьного товарища в город Миккели, а мои родители – в местечко Пиексамяки. Через некоторое время мы каким-то образом связались, и я поехал к ним. В зимнюю войну мне было 15 лет. Я хорошо помню советские самолёты над Выборгом, а потом разрывы бомб где-то за чертой города. В начале второй мировой войны, в 1941 г. Карельский перешеек был освобождён финскими войсками, и многие семьи стали возвращаться к своим родным местам. Вернулись в Суоярви и мы. Осенью 1942 года меня, гражданина Финляндии, призвали в армию. Отправили в Риихимяки, где я выучился на радиста, а затем на фронт, в артиллерийские войска. На фронте я пробыл чуть более трех лет, почти все время недалеко от Ухты. Был ранен в ногу и в “мягкое место”, но не опасно. Когда наступило перемирие, меня послали, как и всех молодых вояк, на север Финляндии гнать немцев. Это была нелегкая военная операция, сопровождавшаяся тяжелыми боями. По окончании операции меня отослали в офицерскую школу на юг, но ее почти сразу закрыли по распоряжению советской контрольной комиссии. Так закончилась моя военная карьера.

После войны я два года проучился в Тампере в технической школе, родители поселились в Хельсинки, отец устроился в фирму, которая продавала деревянные дома в Советский Союз. Потом и я приехал в Хельсинки. Работал в различных местах, одно время имел даже свою фирму по изготовлению пластмассовых изделий, пока не осел уже основательно в крупном концерне “Вяртсиля”.

- В РКДС пути не искали?

- Я неравнодушно относился к спорту, играл несколько лет в футбол на первенство Финляндии. И вот этот мой спортивный опыт учли, когда в 1956 году основывали спортивное русское общество “Динамо”. Я был болен в тот день, когда решался вопрос об обществе. Мне позвонили домой, и предложили стать его председателем. Я сразу согласился. У общества были финансовые проблемы, и мне посоветовали обратиться за помощью в РКДС, так как было известно, что эта организация оказывает поддержку Русскому театру, хору, балалаечному оркестру и другим русским коллективам. Меня там встретили радушно, сказали, что готовы были бы оказать поддержку, но для этого нашему обществу следовало бы вступить в РКДС коллективным членом. Так, “Динамо” стало коллективным членом РКДС, а я познакомился с членами этой организации - Борисом Евгеньевичем Новицким, Сергеем Николаевичем Храмовым, Орентием Викторовичем Дидерихсом, Евгением Павловичем Фриском и постепенно вовлекся в общественную работу. В течение 10 лет был членом правления, а в 1969 г меня избрали председателем, и на этом посту я пробыл в общей сложности (с перерывами) тринадцать лет.

Надо сказать, что в годы моего председательства на заседаниях правления РКДС мы мало говорили о политике. Во главу угла ставилось дело, а оно заключалось в нашей культурно-просветительской деятельности. В семидесятые годы в журнале “Наша Жизнь” публиковалось немало материалов о Советском Союзе, о советских людях, перепечатывались статьи из советских изданий. Материал печатался на ротаторе, потом собирались члены редколлегии и вручную сшивали страницы и делали всю остальную техническую работу, необходимую для издательского процесса. Журнал нами же рассылался в адрес подписчиков. Кроме того, какое-то количество экземпляров журнала отсылали в советское посольство для последующей отправки в Москву, где, вероятно, журнал распределялся среди организаций, поддерживающих культурные связи с Финляндией. Журнал выходил вначале несколько раз в год. Позднее секретарем редакции стал Александр Александрович Бородавкин. Тогда журнал стал выходить шесть раз в год, и печатался он уже в типографии. Помню в роли редактора О. В. Дидерихса. Он считал, что журнал должен больше печатать материалов о русских в Финляндии, о проблемах, с которыми им приходится сталкиваться здесь. В правлении придерживались иной точки зрения. Разгорелся конфликт и закончился, к сожаленью, тем, что Дидерихс вышел из состава редакции, и занялся изданием собственного «Русского листка», который делал почти что вручную, в своей квартире.

Тогда же, в семидесятые годы, начали проводить слеты, которые теперь получили название “Русские встречи”. Укрепились отделы РКДС в Котка, Ярвенпяя, Хямеенлинна, Турку, образовались творческие коллективы: вокальные группы, оркестры, хоры, танцевальные ансамбли. Вся эта творческая энергия просилась на большую сцену.

Склонившись над тройкой игроков (на переднем плане) стоит В. В. Бураков


Члены редколлегии готовят очередной номер журнала “Наша Жизнь” (семидесятые годы)

Так что Всефинляндские слеты можно смело назвать инициативой масс. Проходили они в то время в течение одного дня и, нужно сказать, народу – активного, неравнодушного -съезжалось много. Слеты устраивали не только в Хельсинки, но и в Хямеенлинна, и в Ярвенпяя, и в Турку, и в Котка. Мне никогда не пришлось жалеть о тех годах, что я отдал РКДС. Это была живая увлекательная деятельность, это было интересное время, рядом находились интересные, толковые люди.

- А как развивались связи с Советским Союзом? В чем это выражалось?

- Мы принимали участие в праздничных торжествах по соответствующим случаям в посольстве СССР, принимали нас наравне с официальными высшими лицами Финляндии. Кое-кто обвинял меня, что я часто бывал в советском консульстве.

- Ну, это еще полбеды. Не самое тяжкое обвинение из тех, что мне доводилось слышать.

- А что обвинять нас за сочувствие к СССР? Советский Союз и Россия это все же условное противопоставление: в СССР жили русские люди, соплеменники. И это обстоятельство в наиболее сложные исторические моменты выходило на первое место. Кто бы ни правил этой страной, она есть и остается родиной, потому что мы – русские люди. Да, я действительно бывал в консульстве часто, и это имело, на самом деле, простое объяснение: консульство осуществляло роль активного посредника между РКДС и Советским комитетом по культурным связям с соотечественниками за рубежом. Впоследствии этот комитет преобразовали в общество “Родина”. Между нашими организациями существовали очень тесные связи, культурная работа, по сути, шла постоянно, в результате чего из Советского Союза в Финляндию регулярно приезжали артисты, музыканты, известные спортсмены. Эта же организация обеспечивала стипендиями учащихся из Финляндии, которые направлялись на учёбу в вузы СССР. Через “Родину” мы получали учебники, журналы, газеты. Между прочим, в состав правления “Родины” входил легендарный вратарь Лев Яшин, с которым позднее мы установили самые дружеские отношения, учредили турнир имени Льва Яшина. А Лев Иванович, в один из приездов в Хельсинки привез и вручил “Динамо” переходящий кубок, который по сей день хранится здесь, в РКДС.

В. В. Бураков благодарно вручает цветы советской актрисе Пырьевой, снявшейся в роли Грушеньки в фильме “Братья Карамазовы”

По линии Советского комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом, я неоднократно выезжал в СССР, был в 1980 г почетным гостем Московской Олимпиады, как ВИП-персона мог посещать любые соревнования на выбор. Однажды, при содействии общества “Родина” мы с женой в конце 80-х отдыхали в Пятигорске в элитном санатории им. Кирова. Есть что вспомнить. Вначале главы я упомянул о любви. Пора приближаться к этой истории, пора расспросить Наталью Львовну Буракову.

- Наталья Львовна, прошу вас.

- Мой дед, Борис Николаевич Лебедев, владел крупным Торговым Домом в Петербурге, был почетным гражданином северной российской столицы. Мой отец, Лев Андреевич Иогансон, родился в Выборге. В одиннадцать лет по финской стипендии (отец был с рождения гражданином Финляндии) поехал в Санкт-Петербург учиться в кадетском корпусе. Там и застала его революция, после чего он как финский гражданин был вынужден выехать обратно в Выборг. Здесь он окончил Русский Реальный лицей, здесь встретил начало зимней войны, и отсюда ушёл на фронт. Мама, Иогансон (урождённая Лебедева) Милица Борисовна, родилась в Санкт-Петербурге. По своим взглядам в молодости принадлежала к правым монархическим кругам, была членом общества “Звено”. Отец придерживался республиканских взглядов. После войны отношение мамы к Советскому Союзу изменилось.

Родители вступили в РКДС. Отец исполнял обязанности казначея, мама одно время возглавляла Женскую секцию. А я, как многие мои сверстники, состояла в Дружине русских пионеров, и хорошо запомнила момент, когда во время торжественного приема в пионеры Михаил Борисович Новицкий повязывал мне красный галстук. Позже вступила в финский комсомол – nuorisoliitto – это была левая молодежная организация. До 1964 года училась в русской школе на Нейтсютполку, потом, когда закончили строительство новой Финско-русской школы, перешла туда. Школу я окончила в 1965 году. Мой класс был первым в русской школе, получившим право сдавать официальные студенческие экзамены на получение “белой шапки”. По окончании школы при содействии общества дружбы “Финляндия – Советский Союз” я поехала в Москву учиться в Педагогическом институте им. Ленина. Французский и английский язык – моя специальность. Вернувшись в Хельсинки, я устроилась на работу в фирму Тебойл – в нефтяную кампанию, где работал и мой отец, и где я сама проработала тридцать два года. Вместе с моим пионерским детством прервались надолго мои связи с РКДС.

На мое возвращение в большой степени повлиял Александр Александрович Бородавкин вместе со своей супругой, Валентиной. Они буквально уговорили меня раз-другой прийти на какие-то культурные мероприятия РКДС, я пришла, и мне понравилось, потом меня не нужно было уже упрашивать. Как-то незаметно и довольно скоро меня избрали секретарем правления, произошло это то ли в 1981 году, то ли в 1982-ом. Вот так и случилось, что Бураков Владимир Владимирович в течение почти всего десятилетия восьмидесятых был председателем РКДС, а я – секретарем. Что из этого вышло? Вышло, как в известном фильме “Служебный роман” - мы поженились. Можно сказать, РКДС благословил нас на брак”. Вот такая любовная, “служебная” история, закончившаяся доброй свадьбой. К концу восьмидесятых Владимир Владимирович устал от нагрузок и попросил освободить его от обязанностей председателя. Н. Л. Буракова Надо сказать, что в РКДС сложилась практика готовить замену издалека, и члены правления в этом смысле поглядывали в сторону Михаила Борисовича Новицкого. Однако, будучи перегруженным делами по основному месту работы, Михаил Борисович был тогда не в состоянии занять место председателя. И правление остановило свой выбор на многолетнем своем секретаре, Наталье Львовне Бураковой. Два года Наталья Львовна честно несла на своих плечах нелегкий председательский крест, до момента пока ее на этом посту не сменил Михаил Борисович Новицкий.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ПОДРУГИ

Приятно пить чай в окружении двух милых собеседниц, вести неторопливый разговор, с интересом и напряжением, порой, вслушиваться в женские истории, в которых всегда, конечно же, присутствуют мужчины. А иначе, и быть не может. В биографиях этих двух женщин есть несколько знаменательных совпадений такого свойства, что, зная их, хорошо понимаешь, отчего они с такой теплотой, так по-родственному относятся друг к другу. Валентина Евтропьевна Бородавкина родом из Ленинграда, оттуда, из Петербурга идут ее корни, там она выросла, училась, окончила институт имени Герцена, получила три диплома: учитель физкультуры, учитель начальных классов, учитель русского языка и литературы. В Финляндию перебралась в 1966 году в связи с замужеством. Галина Александровна Индрен родом из Москвы, окончила институт имени Крупской, учитель математики. В Финляндию приехала в 1961 году и тоже… в связи с замужеством. Одних только этих совпадений было бы уже достаточно для того, чтобы две русские женщины сошлись на чужбине, сблизились, стали подругами верными, не разлей вода. Но судьбе было угодно сделать эту дружбу замечательной, наполнить ее не только радостями быта, но и смыслом существования. Финско-русская школа соединила их профессионально, РКДС свел их неравнодушные сердца. Если бы я приехал сюда на чай годом раньше, то застал мужа Валентины Евтропьевны и, вероятно, мы бы теперь сидели за этим столом вчетвером. Но люди уходят…. Нет сегодня возможности выслушать Александра Александровича Бородавкина, нет возможности расспросить его, задать вопрос… Расспрашиваю я моих приветливых собеседниц.

- Александр Александрович Бородавкин примкнул к РКДС с самого начала и, судя по всему, обладал такими человеческими качествами, которые быстро выделили его среди прочих, заставили обратить внимание. Не случайно, именно, Александра Александровича уже в 1945 году избрали председателем молодежной секции “Искра”. Он был хорошим организатором, умелым, настойчивым? Каким он был, Валентина Евтропьевна?

- Да, апатичным, равнодушным, его никак не назовешь. Думаю, он был хорошим организатором - и настойчивым, и умелым.

А. А. Бородавкин, секретарь журнала “Наша Жизнь” и секретарь правления РКДС Н. Л. Буракова на торжественном мероприятии

Но самое главное, он был предан всему русскому, воспитан в лучших традициях старой русской интеллигенции. Родился Александр Александрович в Вятке в 1920 году, но позже семья перебралась в Выборг. Там Саша окончил русский лицей, и там прожил до самой войны, после чего в результате эвакуации оказался в Хельсинки. Скоро он достиг призывного возраста, и ему пришлось испытать военное лихо в полной мере. На Ленинградском фронте Александр Александрович попал в плен, был отправлен в лагерь неподалеку от Караганды. В 1944 году Финляндия вышла из войны, было заключено перемирие. Военнопленные возвращались домой. Осенью сорок четвертого объявился в Хельсинки Саша - живой и невредимый. А через год он уже сошелся с теми, кто, засучив рукава, взялся за организацию русского культурного общества.

- Руководил он молодежной секцией “Искра”, потом, насколько мне известно, принимал участие в спектаклях Русского театра, был секретарем журнала “Наша Жизнь”, в течение десятилетий избирался в правление РКДС. А вот председателем не становился ни разу. Почему?

- По причине отсутствия финского гражданства. По существующему в то время законодательству председатель общественной организации должен был обладать финским гражданством. Но зато уж вице-председателем он становился многократно. Кстати, проблема гражданства коснулась и моей работы в Финско­русской школе. У меня ведь на руках был советский паспорт. А когда в 1977 году школа перешла в ведение финского государства, ситуация резко изменилась: право на работу в госучреждении приобретали только граждане Финляндии. Вопрос о гражданстве встал ребром, и на семейном совете было решено, раз уж обращаться с прошением, так всем семейством. Вот тогда все мы и Саша, родившийся в Финляндии, стали полноправными гражданами.

- Что особенно привлекало Александра Александровича в работе РКДС?

- Главным делом стала для него работа в журнале “Наша жизнь”. Саша принял участие в издании журнала буквально с его первых номеров. Была страшная нужда в деньгах на издание, все, что только возможно было сделать своими руками, нами же самими и делалось. Я говорю “нами”, потому что не могла, разумеется, остаться в стороне от занятий мужа и, как могла, способствовала изданию журнала. Нередко члены редакции собирались у нас дома, обсуждали авторские материалы, мне поручали сделать корректуру.

- Валентина Евтропьевна, а вот говорят, вы немало способствовали тому, чтобы в РКДС случился “служебный роман”, в результате чего Владимир Владимирович Бураков и Наталья Львовна стали мужем и женою. Правду говорят?

На снимке слева направо: В. Бородавкина, С. Храмов, А. Бородавкин, певица Л. Зыкина, консул СССР С. Исаков

- Чистая правда. Я была знакома с Наташей, смотрела на нее и думала: такая молодая красивая обаятельная женщина и не в РКДС. Стала ее заманивать на наши вечера, на пирожки домашней выпечки, на блины, на живую музыку, на веселое общение. И уговорила. Она раз пришла, а в другой раз уже сама начала интересоваться, когда следующее мероприятие состоится. С этого все и началось. Потом ее выбрали в правление, потом она стала секретарем, а Владимир Владимирович был председателем, ну а потом “служебный роман” и свадьба.

- Какие подвиги еще числятся за вами, совершенные во благо РКДС?

- Главное, думаю, то, что я была женой Александра Александровича Бородавкина и все годы разделяла с ним его заботы, помогала, чем могла. Ну, а дел вообще было много: ни одно мероприятие не обходилось без женских рук.

- Валентина Евтропьевна, я знаю, что вы выходили в составе труппы Русского театра на сцену. Верно?

- Верно, я и Саша участвовали однажды в спектакле “На всякого мудреца довольно простоты” по пьесе А. Н. Островского. Помню приезд в Хельсинки режиссера из Ленинграда Георгия Александровича Товстоногова, он уже тогда был знаменит на весь мир, но охотно согласился посмотреть наш спектакль, после чего в нашем помещении на Нейтсютполку провел с нами настоящий мастер­класс. Первое, на что он нам указал, было отсутствие профессионального режиссера. А потом между нами состоялся забавный диалог, который мне запомнился на всю жизнь. Разбирая какую-то сцену из спектакля, Георгий Александрович сказал: “Я бы в этой сцене поставил там лестницу и”… “А я не полезу туда, потому что я просто упаду”, - возразила я. На что мастер, улыбаясь, ответил: “А это и было бы смешно”. Во время всей этой беседы Галина Александровна Индрен хранила деликатное молчание и только с удовольствием слушала, вспоминая, вероятно, эпизоды из собственного прошлого. Теперь же, видно было, ей хотелось что-то дополнить.

- Вы, кажется, хотите что-то добавить, Галина Александровна?

- Только как благодарный зритель. Я хорошо знала московские театры – Вахтангова, Советской Армии, другие, привыкла к профессиональному уровню игры актеров и, надо сказать, этот спектакль произвел и на меня, да и на всю остальную публику, самое выгодное впечатление. И в финской прессе тогда появились благожелательные рецензии.

- Галина Александровна, а какой дорогой вы пришли в РКДС?

- В одном здании с Союзом на Нейтсютполку находился детский сад, куда я пристроила свою дочь. Как-то раз через раскрытую дверь я увидела человека, который старательно крутил ручку ротаторной машины, множа свежий номер журнала “Наша жизнь”. Этим человеком оказался Петр Поваляев. Мы познакомились, как повсюду знакомятся соотечественники, и это знакомство стало той дверью, которая привела меня в РКДС, к людям, говорящим на моем родном языке. Впрочем, не случись этого знакомства, я неминуемо пришла бы сюда, только иной дорогой: ведь я работала учителем математики в Финско-русской школе, моими коллегами и друзьями были Лев Изюмов, Валентина Изюмова, Нина Новицкая, Лилия Храмова, потом – Валентина, а все эти люди, так или иначе, были причастны к деятельности РКДС. Как говорится, все дороги вели в Рим. Избиралась неоднократно в члены правления РКДС, длительное время исполняла обязанности казначея, вместе с заведующим клубом Николаем Войновым вела хозяйство, что доставляло особенные хлопоты в преддверии праздников. Правилом для членов правления были поездки в конце года на итоговые собрания в отделы РКДС: в Турку, Котку, Хямеенлинна, Ярвенпяя. Как никак мы все же представляли центральную организацию и считали необходимым оказывать поддержку нашим отделам. Выезжали в отделы на каждое крупное мероприятие. Ухаживали за русскими кладбищами и захоронениями советских солдат в Поркала, Ханко.

- Вы приехали в 1961 году в Финляндию. Значит, застали еще старую русскую школу на Нейтсютполку, где обязанности ректора исполнял Борис Евгеньевич Новицкий?

- Да, работать я начала еще в старой школе при Борисе Евгеньевиче Новицком. Он исполнял обязанности ректора, а должность ректора вообще оставалась не занятой. Связано это было с тем, что, не имея финского гражданства, Борис Евгеньевич Новицкий не мог претендовать на государственную должность. Помимо того, должность ректора требовала специального педагогического образования. Однако были учтены его заслуги в учреждении школы, его образованность, знания, уровень культуры, не в последнюю очередь стабильные результаты его деятельности на посту исполняющего обязанности ректора и высшее начальство не видело смысла менять сложившееся положение. В школе в общей сложности я отработала тридцать три года. Вечерело. За окном густились сумерки, пора было прощаться с этими милыми добрыми русскими женщинами. Подругами.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

GENS UNA SUMUS

Догадываюсь, что Лев Георгиевич Изюмов с удовольствием затеял бы разговор о шахматах и шахматами его бы и закончил. Историк по образованию, в прошлом преподаватель Финско-русской школы, он пленился шахматной игрой в детстве и эта страсть, любовь к элегантным искрометным комбинациям не покидала его всю жизнь. Не покидает и сегодня.

- К шахматам мы непременно вернемся, - говорю я Льву Георгиевичу, - но начать, вероятно, следует с “яйца”. Кто ваши родители, откуда? Каким ветром занесло в Финляндию?

- Отец – кронштадский беженец, военный. Помните из истории: восстание эсеров, “Советы, но без большевиков”. Отец был против восстания, считал, что это дело безнадежное, но уклониться было невозможно, бесчестно. Разделил общую судьбу кронштадцев: в 1921 году по льду в Финляндию перебралось по некоторым оценкам 8000 человек. Правда, потом судьба беженцев складывалась по-разному: из 8000 человек в Финляндии прижились 2000. Значительная часть была репатриирована и возвращена на родину. Судьба этих людей, разумеется, печальна. Какая-то часть кронштадцев двинулась дальше на Запад: в Германию, Францию. Кронштадцы поначалу содержались в специальных бараках, и сохранилась запись, что в пятом бараке под номером шесть находился мой отец, была указана его фамилия, а в графе “профессия” стояло – “студент”.

Мама родилась в Финляндии, она из старинного карельского рода, который я знаю вплоть до попа Софрона, умершего в 1685 года в городе Сортавала. Я родился в Выборге в 1934 году. Отец получил работу в Хельсинки незадолго перед зимней войной, а через некоторое время и квартиру. Помню бомбардировки Хельсинки, одну запомнил как-то особенно отчетливо. Отец работал на кабельном заводе, пришел на обед, и в это время в городе загудели сирены, послышались разрывы бомб. Но в бомбоубежище мы не стали спускаться, продолжали обедать. У мамы был двоюродный брат-фермер, и когда становилось слишком опасно в городе, меня отправляли в деревню. Что я могу сказать об этой первой войне? Бомбардировки были не очень страшные, и погибло не так много людей. Завод, на котором работал отец, относился к предприятиям оборонного значения, и потому его в армию не призвали. А в июле 1944 года на фронте стало туго, и тогда его пытались поставить под ружье. Но директор, горный советник, Вернер Векман отстоял его, дал справку, в которой говорилось, что в отсутствие моего отца, Георгия Изюмова, завод не сможет выполнять заказы Министерства обороны. Это было, конечно, преувеличением, но, тем не менее, фронта отец избежал.

Векман как-то с сочувствием относился к русским, на кабельном заводе их работало изрядное количество. Меньше, пожалуй, чем на фабрике Фацер, которую называли “академией русских эмигрантов”, но достаточно заметное число. Швед финского происхождения, Вернер Векман был первым финским олимпийским чемпионом. В 1906 и 1908 годах завоевывал титул олимпийского чемпиона по борьбе. И в свои 75 лет он на моих глазах поднимал штангу в сто с лишним килограмм. В годы войны среди русских наблюдались разные настроения. Была такая правая организация - “Звено”, так они прямо желали поражения СССР в войне. Были правые умеренного толка – младороссы, среди них, например, был отец Ростислава Гольтгоера, египтолога (а дед его, генерал-лейтенант, был адъютантом последнего царя Николая Второго). Младороссы не признавали власть в СССР, но желали его победы, потому что за СССР видели Россию, русский народ. Александр Гольтгоер отсидел, кстати, в тюрьме в Таммисаари за свои взгляды. Монархисты делились между собой на сторонников Кирилла Владимировича и Николай Николаевича. Сторонники Николай Николаевича настроены были более консервативно, вокруг Кирилла Владимировича образовался либеральный круг последователей. Крайне правый Лев Дубровин, как ни странно, стоял особняком. Заметными фигурами правого движения были Северин-Добровольский, Кузнецов, Соколов, который во время войны читал по радио пропагандистские новости на русском языке. После войны он бежал в Швецию. В кинотеатрах до начала фильма крутили немецкую “победоносную” геббельсовскую хронику. Но немало людей придерживались левых взглядов, переживали за судьбу Советского Союза. На улице Маннергейма в здании редакции газеты “Ууси Суоми” висела большая карта, на которой ежедневно отмечалось положение на фронте, там собирались люди, обсуждали новости, левые открыто сочувствовали СССР. Я был ребенком, но помню, как собравшиеся возле карты люди во время битвы за Сталинград желали поражения немцам.

- Послевоенное время, образование РКДС, наверное, по младости лет запомнилось неотчетливо?

- Личного участия в организации Союза я, конечно, не принимал. Но с большинством этих людей, зачинателями - О. В. Дидерихсом, И. И. Воробьевым, Б. Е. Новицким, другими – позже познакомился, работал с ними, эти люди были энтузиасты, люди преданные идеям гуманизма. Хорошо помню 1948 год, было мне 14 лет, учился в Гельсингфорсском Русском лицее на улице Маннергейма. В одном здании, на одном этаже, в сущности, в тех же помещениях располагалась Табуновская школа. С утра и до обеда работала школа, а, примерно, с часу дня помещения занимал Гельсингфорсский Русский лицей. Существовало в те годы Общество поддержки неимущим учащимся русского лицея. Главную роль в этом обществе играл РКДС, а председателем этого общества был тогда Иван Иванович Воробьев, который одно время был и председателем РКДС. При РКДС создалась Дружина русских пионеров, куда я, конечно, вступил, а через год, когда мне исполнилось пятнадцать лет, перешел в молодежную организацию “Искра”, тоже при РКДС. Там было примерно 120 членов.

Среди близких мне одноклассников были Александр Воробьев, Владимир Ляпидевский, Евгений Новицкий. Нас было в классе лицея всего шестеро учеников. Так что учиться приходилось с полной отдачей. Учителя были строгие, некоторые доктора наук, а спрашивали каждого из нас ежедневно. Филонить не получалось. Наша дружина пионеров тесно сотрудничала с финской пионерской организацией. Я, кстати, был вожатым. В 1949 году я пробыл месяц в большом финском пионерском лагере. Вместе с Сашей Воробьевым и Женей Новицким мы жили в одной палатке. В лагере было человек триста, примерно. В основном, финны. А мы представляли русскую дружину. Относились к нам дружелюбно. Даже, когда я победил в кроссе, у меня появились поклонницы среди финских девушек. Надо сказать, что в среде пионеров и других демократических организациях не наблюдалось никакого пренебрежения к русским, преобладал интернационализм, хотя в некоторой части финского общества культивировались антирусские настроения и что скрывать, в военные годы, скажем, можно было легко схлопотать по физиономии только за русскую фамилию. С сожаленьем, вынужден констатировать, что в определенных финских кругах антирусские настроения существуют, увы, и по сегодняшний день, как это ни грустно.

В молодежной организации “Искра” мне было интересно работать. За мной было закреплено пионерское звено - 14 мальчишек от 8 до 12 лет - я нес за ребят определенную ответственность, занимался с ними. Иногда, самых маленьких приходилось за руку отводить домой. Помню, как собирали мы, искровцы, подписи под Стокгольмским воззванием. Оно направлено было против использования ядерного оружия и принято Всемирным конгрессом сторонников мира, среди которых был и Фредерик Жолио-Кюри. Подписи собирали в 80 странах мира, собрали 500 миллионов подписей, это было грандиозное массовое движение в защиту мира. И 105 подписей из этого громадного количества удалось собрать мне, о чем было упомянуто в журнале “Наша жизнь”. Но здесь, в Финляндии к этому движению, к сбору подписей под этим воззванием относились по-разному. Бывали ситуации, когда хотели побить. Помню, такой случай произошел в порту в столовой грузчиков. Один господин на мое обращение пообещал, прошу прощенья, попортить мне физиономию. Но он не учел места, где находится. Грузчики поднялись, попросили меня удалиться. Я вышел, а через некоторое время за этим господином примчалась карета скорой помощи. Рабочие решительно было настроены в защиту мира.

В 1952 году в Хельсинки проходили Олимпийские игры. Спортсмены из так называемого социалистического лагеря жили в Отаниеми, в общежитие студентов-политехников. Мы, русские, приезжали к советским спортсменам, поддерживали их, помогали в качестве переводчиков. Получали за это билеты­контрамарки на различные соревнования. Сталин и Броз Тито в это время находились в плохих отношениях, а жребий свел советских футболистов с югославами и между ними в Тампере состоялся матч. Комментировал эту игру, помню, Вадим Синявский. Я слушал репортаж в Отаниеми на базе советских спортсменов. Запомнилось, как переживал штангист-тяжеловес Яков Куценко, он серебро завоевал на Олимпиаде в Хельсинки. Был он не курящий, но тогда у него в руках откуда-то взялась пачка сигарет и он, волнуясь, мял их одну за другой, но так и не закурил. Нервничали и все остальные советские спортсмены. Все понимали, что ожидает футболистов в случае их проигрыша. Сталин-то был еще жив…. Первый матч советские игроки свели в ничью, а второй проиграли. Всех футболистов лишили званий заслуженных мастеров спорта. Наказаны были и тренера, и вся команда.

- Жуткое время. Но, Лев Георгиевич, мне известно, что вы и на театральной сцене выступали с немалом успехом…

- Было дело. Спектакли начали ставить еще в лицее. Наша преподавательница пения Булич-Старк, сестра поэтессы Веры Булич, охотно брала на себя обязанности режиссера-постановщика, а мы охотно становились актерами. Булич-Старк поставила две сцены, в которых я принимал участие – “Лед и пламень”, автора не помню, и сцена из “Евгения Онегина”, где я был Онегиным, а Женя Новицкий – Ленским. Во время праздников мы показывали сцены на публике. Потом наш учитель Чистосердов поставил сцену в Чудовом монастыре, где Саша Воробьев играл Григория, а я Пимена, словно предвидя свою историческую профессию. В “Искре” спектакли ставил Владимир Генрихович Стуккей, доктор наук, биолог. Замечательный эрудит, ученый, театрал, исключительно приятный человек, пользовавшийся огромной любовью среди молодежи. Ставил он “Русалку”, где наша Женя Войнова была русалкой, а сам Стуккей исполнял роль “мельника”. Потом “Отчий дом”, в котором мне досталась главная роль “Васи”. Длительное время существовали два театральных коллектива - Русский театр и Русская студия. Как во всех творческих коллективах, между ними бывали разногласия, размежевания и объединения. Любопытно отметить, что размежевывались на уровне руководителей, а актеры играли и в Русском театре и в Русской Студии одновременно. Так вот, в Русской студии режиссер Ирина Батуева поставила комедию “Вас вызывает Таймыр” по пьесе Исаева и Александра Галича. Мне в спектакле досталась главная роль “Дюжикова”. Осенью 1952 года приступили к репетициям, а 2 марта в следующем году состоялась премьера. Думаю, будет любопытно упомянуть, что в этом спектакле были заняты оба брата Новицкие – Евгений и Михаил. Спектакль удался, были отзывы в финской прессе, в т. ч. в крупнейшей газете “Хельсингин Саномат”.

Режиссер И. Батуева (слева) осуществила целый ряд театральных постановок с труппой Русского театра, кроме того, она руководила кукольным театром при РКДС

В более зрелом возрасте от участия в спектаклях я отошел, переключился на работу по линии SNS, другими словами, общества дружбы “Финляндия - СССР”. Встречал гостей из Советского Союза, часто это были артисты, деятели советской культуры, которых я сопровождал в их гастрольных поездках по стране, исполняя одновременно обязанности переводчика и менеджера, поскольку на меня же ложилась обязанность договариваться о размещении, о залах, о гонорарах. С 1953 года, используя свои актерские навыки, выступал на концертах в качестве конферансье. Одним словом, был в то время “и жнец, и швец, и на дуде игрец”. Это был напряженный и очень интересный период моей жизни. Часто приезжали незаурядные известные люди, общаться с ними было в высшей степени любопытно, с некоторыми из них у меня завязались приятельские отношения. Например, с Игорем Ойстрахом, эстонским баритоном Георгом Талешом, учителем, кстати, Георга Отса и другими, о которых скажу позже.

В ноябре 1953 г, помню, сопровождал я группу из Советского Союза в Хамеенлинну, где проходили культурные мероприятия, организованные обществом дружбы “Финляндия -СССР”: академик Маркушевич, главный архитектор Москвы Чернышев, народный художник Жуков и Анна Караваева, писательница. С финской стороны присутствовал Урхо Кекконен с супругой, был он тогда премьер-министром. Посмотрели гости музей изобразительных искусств, женскую тюрьму, вечером был устроен торжественный ужин. Урхо Кекконен произнес несколько дружеских тостов. Я сидел рядом с ним и переводил (это теперь переводчики стоят позади, а тогда сидели за одним столом). Выступили с речами официальные лица: посол Советского Союза, председатель общества дружбы “Финляндия - СССР”. В какой-то момент Урхо Кекконен посмотрел на меня и спросил: “Ну, чтобы еще сказать? Столько всего уже сказано”… И тогда я, может быть, не вполне серьезно посоветовал премьер-министру намекнуть советской стороне, что было бы неплохо, если бы в Москве тоже организовали общество дружбы – “СССР - Финляндия”. Кекконену идея пришлась по душе, но самое главное идея пришлась по душе советской делегации. Как бы там ни было, но через две недели такое общество в Москве было создано, и присутствовавший на встрече академик Маркушевич стал во главе этого общества.

В 1955 году меня избрали председателем молодежной организации “Искра” при РКДС, но пробыть долго на этом посту мне не пришлось, так как спустя несколько месяцев я поехал в Москву на учебу. Это делалось при помощи РКДС с одной стороны и ВОКС (Всесоюзное общество культурных связей) с другой. Поступил я на исторический факультет Педагогического института. Было много профессоров с мировым именем, с самостоятельными взглядами, некоторые попадали в наш институт из МГУ за “излишнюю самостоятельность”, это была своего рода ссылка. После института вернулся в Финляндию, стал работать в Финско-русской школе. А в 1970 году я был избран в правление РКДС. Три года пробыл вице-председателем, а всего в правление в общей сложности – девять лет. Семидесятые годы можно смело назвать активным периодом РКДС. В это время были внесены некоторые поправки в Устав, отделы РКДС удалось сделать теснее, сплотить в единую организацию, я имею в виду отделы в Ярвенпяя, Хамеенлинна, Турку, Кархула-Котка. В мои обязанности входило быть, так сказать, “министром иностранных дел”, с одной стороны, а с другой – “министром просвещения”. Это в том смысле, что приходилось подбирать кандидатов, кто поедет в качестве стипендиата учиться в СССР, давать рекомендации и хоть это все делалось от имени правления, тем не менее, конкретно эти обязанности были поручены мне, и это налагало определенную ответственность.

Другая сторона: в отделах и между отделами, порой, возникали разногласия, иной раз, они принимали достаточно острый характер, когда становилось целесообразным внешнее вмешательство в ситуацию. В таких случаях, правление доверяло мне, я выезжал на места и улаживал спорные вопросы. Было также правилом, чтобы на годовых собраниях в отделах присутствовал представитель РКДС из Хельсинки. Обычно, в те годы эта обязанность выпадала мне. В Хельсинки к тому времени театральная наша деятельность к великому сожаленью практически прекратила свое существование. Актеры состарились, некоторые, увы, умерли. Заметно вырос авторитет спортивного общества “Динамо”, заменившего УС-33. Выделялась шахматная секция, успешно выступал Гельсингфорсский балалаечный оркестр, с пользой работала комиссия по организации летних лагерей для школьников. Председателем РКДС тогда был Владимир Владимирович Бураков, потом его сменил Анатолий Киселев. Тогда, в семидесятые годы состоялся третий слет РКДС, за организацию которого я отвечал. На свою беду предложил участникам слета экскурсию в Суоменлинна (крепость Свеаборг): дело в том, что пространства на острове ограничены, часто встречаются узкие места, где сложно разойтись и немногочисленным группам, а тут собралось около 300 человек гостей. Было, конечно, очень нелегко справляться с такой массой народа.

Культурные связи РКДС с Советским Союзом не прекращались, мы все время встречали видных гостей, замечательных актеров, режиссеров, спортсменов. Как-то в конце семидесятых приехал в Хельсинки Алексей Баталов, выступал в клубе РКДС. После выступления меня попросили сопровождать артиста по городу. Баталову все было интересно и, конечно, захотелось сходить в кино, посмотреть что­нибудь из западного репертуара. Не помню точно, какой мы смотрели фильм, запомнилось, что это была итальянская картина. Потом Баталов попросил провести меня по местам, где собирались хиппи - модное в то время молодежное течение на Западе. Я провел его по клубам, где обычно проводили время хиппи. Баталов внимательно присматривался к ним, он как бы изучал их, вероятно, стремился понять новое явление в культуре и философии.

Драматург Шатров в гостях у РКДС

Однажды приехал Товстоногов Георгий Александрович, был он за рулем своей машины вместе с сестрой Нателлой и сыном Сандро. Было еще две машины: в одной Ефим Копелян с женой Людмилой Макаровой, в другой Кирилл Лавров, тоже с женой. Служили они тогда в Горьковском театре, который теперь назван именем Товстоногова. И вот девять дней я сопровождал их по стране, с чего и началось наше знакомство, продлившееся многие годы. В Хельсинки я представил Георгия Александровича директору Национального финского театра, и позже эти два театра плодотворно сотрудничали. Впоследствии Георгий Александрович не раз приезжал в Хельсинки, бывал у меня дома. Однажды, в 1984 г он привез спектакль “Холстомер” по Льву Толстому, а после спектакля в Национальном театре вместе с сестрой Нателлой и ее мужем, артистом Евгением Алексеевичем Лебедевым, они все вместе приехали ко мне в гости, получилась очень теплая, веселая встреча, разошлись под утро…. В свою очередь, я неоднократно навещал режиссера в Ленинграде, бывал в его доме и поначалу удивлялся, что хозяин угощает меня на кухне, пока мне не рассказали, что кухня это знак доверия, место для откровенных разговоров.

- Лев Георгиевич, вас с театром многое связывает, сыграны замечательные роли, вы хорошо знали известных актеров и режиссеров. Сложная ведь театральная атмосфера, интригующая, верно?

- Я спросил как-то у Георгия Александровича, есть ли в вашем театре интриги? Он прямо не ответил, но рассказал следующую историю-анекдот: жил до войны в Москве один инженер, работал в центре города, и заходил, бывало, в общественный туалет неподалеку от места работы. Прибирала в заведении старушка Агрофена, которой он иногда давал “на чай”. Потом началась война, наш инженер ушел на фронт, и, слава Богу, уцелел, вернулся домой, на ту же работу в центре города, зашел по привычке в тот же туалет, но Агрофены там уже не было. Но вот как-то раз оказался инженер на окраине Москвы, зашел по нужде «в домик», видит Агрофену. Как же вы, Агрофена Тихоновна попали сюда, вы же раньше в центре работали? – подивился инженер. Интриги, сударь, интриги, - ответила старушка.

- Кто из знаменитостей еще бывал в РКДС?  

- Была гостем РКДС певица Людмила Зыкина, первый космонавт СССР Юрий Гагарин, лучший вратарь мира Лев Яшин. Список известных людей на самом деле огромен.

- Тогда, пожалуй, поведем речь о шахматах. Сладкое на десерт. Вы, если не ошибаюсь, в течение 23 лет были бессменным председателем шахматного клуба? Расскажите, пожалуйста, “шахматную историю”.

- В сороковые годы в Хельсинки существовал Русский шахматный клуб, но к 1952 году его деятельность постепенно угасла, клуб фактически прекратил свою деятельность. Надо сказать, шахматами я серьезно увлекался, был кандидатом в мастера спорта, и в 1960 году при моем активном содействии была основана русская шахматная секция и школьный шахматный кружок. Все это в рамках РКДС.

Шахматная секция при РКДС. Наставник и тренер, Л. Г. Изюмов внимательно наблюдает за игрой молодых шахматистов

Шахматная секция работала до 1983 г, но, такова уж жизнь, человек устает, и я устал, пришлось оставить это занятие. За двадцать три года через шахматную секцию прошло 335 человек. Это были очень разные люди и по силе игры, и по характеру, и по своим политическим взглядам, и по возрасту (от 7 до 80 лет), и по национальности. Я посчитал, и получилось, что в турнирах участвовали представители десяти национальностей: венгры, поляки, болгары, итальянец и так далее. Был такой случай, когда в начале девяностых мне позвонил один венгр и сказал, что хотел бы зайти в шахматную секцию. А ее уже не существовало. Этот венгр когда-то учился в Финляндии, увлекался шахматами и бывал в шахматной секции. И вот через много лет, приехав в Хельсинки, вспомнил…. Пришлось его огорчить, увы.

Один наш бывший ученик, Пертти Малмберг, ныне является контр­адмиралом. Был среди шахматистов князь Александр Львов, довольно пожилой, импозантный человек, был мусульманин, купец Хусейн Садык, тот во время поста Рамазан просил, чтобы его партии переносили на более позднее время дня, когда зайдет солнце. Игроки также были различного уровня мастерства, были кандидаты в мастера, были перворазрядники, были и те, кто целеустремленно овладевал искусством игры, познавая ее с азов. Гроссмейстеров не было. На всю Финляндию тогда был один гроссмейстер. Из СССР приезжали известные шахматисты. В связи с этим расскажу забавную историю. В 1952 году в Хельсинки играл на шахматной олимпиаде Ефим Геллер. Я взял у него автограф. Прошло ровно сорок лет и вот, в 1992 году он приезжает вновь. Я подхожу и прошу его поставить автограф на фотографии рядом с его первым автографом, помеченным 1952 годом. Ефим Геллер был некоторым образом изумлен и с удовольствием это сделал.

Знаком я был и с другими видными шахматистами, с некоторыми довелось сыграть партии: с одесситом Владимиром Тукмаковым, с гроссмейстером Марком Таймановым, у которого я даже побывал в гостях в его ленинградской квартире, с международным мастером Вячеславом Осносом, в его семье я как-то, кажется, то был 1973 год, встречал Новый год. Встречался с Балашовым, Черниным, тоже известные в шахматном мире гроссмейстеры. Я мог бы говорить о шахматах часами, но скажу напоследок, пожалуй, одно: шахматы удивительным образом объединяют людей. И политические пристрастия, и национальные различия, и цвет кожи все отступает перед магией шахмат. Не зря принцип международной шахматной федерации – ФИДЕ гласит: “Gens una sumus”, что переводится с латыни, как – Мы одна семья. Красиво звучит, верно?

- Лучше не скажешь. Спасибо, Лев Георгиевич.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

МЕЛОДИИ РАЙВОЛЫ

Отчего в каком-то краю люди славятся талантом “подковать блоху”, в другом - росписью матрешек, или ювелирной вышивкой, или загадочной финифтью, или мастерами-умельцами, поражающими воображение изделиями из гжели? В полях ли окрестных, в реках ли, в торжественных лесах или, быть может, в самом воздухе кроется секрет рождения талантов? Загадка, нет ответа… Но в Райвола, что на Карельском перешейке, народ славится своей музыкальностью: игрой на балалайках, гармошках, баянах, на всем, что рождает чудесные мелодии, музыку. И еще выходцы из Райвола славятся своими голосами.

Балалаечный оркестр РКДС: слева К. Поволяев, через одного
– П. Поволяев, крайний справа – П. Храмов. Все выходцы из Райвола

“Райвольские певчие и их потомки, как люди от природы исключительно музыкальные, были ведущей силой многих хоров и ансамблей после войны”, - отмечают в своем исследовании “Из истории и быта русских в Финляндии 1917 – 1939” Наталья Башмакова и Марья Лейнонен. Исполнительный директор РКДС и клуба «Садко», что теперь мы чаще называем Русским Домом – Владимир Поволяев родился в Хельсинки уже после войны, в 1946 году. А вот родители его выходцы из Райвола. Может быть, потому отец его и на балалайке играл, и пел, и у матери был голос отменный, а из Володи и спортсмен получился хороший, и менеджер, и организатор, и семьянин добрый, но не музыкант и не певец. Может быть, все дело в земле, на которой родился? Впрочем, что гадать – давайте послушаем еще одну семейную историю из жизни русских в Финляндии, а расскажет ее нам сам Владимир Поволяев: “Райвола, как и другие села на Карельском перешейке, заселялись еще в девятнадцатом веке крестьянами из Тверской, Владимирской и прочих губерний центральной полосы России. Мои предки, думаю, были одними из первых переселенцев, во всяком случае, известно, что и мои бабушка с дедушкой, и их родители появились на свет уже в Райвола. Как родители относились к СССР? Да, как большинство русских людей – с сочувствием и надеждой.

Надо сказать, что после войны и среди финнов легко можно было встретить симпатизирующих Советскому Союзу и левым демократическим движениям. Родители сочувствовали СССР, сочувствовали левым взглядам, справедливо относя себя к рабочему классу, но не у них, ни у кого из нашей родни не возникала потребность становиться членами коммунистической партии, не настолько политизированы они были. Уместно заметить, что и РКДС в мое, во всяком случае, время не отличался особой политической активностью. Главным и приоритетным всегда оставалась культурно-просветительская работа, культурные связи с Советским Союзом находились в центре внимания РКДС. В этом и состояла суть взаимоотношений РКДС с посольством СССР в Финляндии, с обществом “Родина” в Москве. Могу со всей ответственностью заявить, что на протяжении шести лет моего участия в заседаниях правления РКДС в семидесятые годы ни разу не поднимался какой-то политический вопрос или, тем более, затевалась какая-то дискуссия на политическую тему. Конечно, политикой интересовались, следили за всеми переменами и событиями в мире, особенно, это относилось к нашим более старшим коллегам, и они, вероятно, встречаясь в своем кругу, вне РКДС, в домашней обстановке обсуждали текущую политику, но не считали нужным выносить эти разговоры на наши собрания. У нас хватало своих проблем: хозяйственных, организационных, связанных с изданием журнала “Наша Жизнь”, с проведением культурных мероприятий, концертов, лотерей, базаров. Заканчивалось одно мероприятие, тут же начинали готовить следующее.

Для русских в Финляндии Советский Союз всегда оставался местом, откуда идут их корни, их язык, обычаи, традиции, песни, их православие. Да и у многих, к тому же, на территории СССР оставались родственники. В Ленинграде жила сестра моей бабушки, мамина двоюродная сестра, их дети. Когда в семидесятые годы я стал выезжать в Советский Союз в рабочие командировки, бывал в Ленинграде, то всякий раз находил способ пообщаться с родственниками, соблюдая при этом, конечно, известную осторожность, дабы не навредить своим близким. Холодная война откладывала свой отпечаток на взаимоотношения СССР с Западом, и хотя Финляндия была дружественной страной, как тогда говорили, “добрым соседом”, она все же принадлежала западной цивилизации, и с этим приходилось считаться. Раз в год по туристическим визам выезжали в Ленинград мои родители, и, разумеется, главной целью их визитов была возможность повстречаться с родными.

К деятельности РКДС я приобщился как-то незаметно, само собой, что, конечно, было обусловлено отношением к РКДС моих родителей, их активная работа в общественной жизни Союза. Отец, как уже говорилось, играл на балалайке, мать состояла в Женской секции, избиралась председателем секции. Папа участвовал и в издании журнала “Наша жизнь”. Статей он не писал, но поскольку организация не располагала достаточными средствами, журнал делался вручную с помощью самых нехитрых приспособлений и на этом этапе отец вместе с другими добровольцами подключался к работе. Люди не считались с личным временем и совершенно не думали о том, что их общественный труд должен вознаграждаться в денежном эквиваленте. Наградой было дело, результат, очередной номер журнала. Приходилось и мне крутить ручку ротаторной машины, склеивать страницы, брошюровать. Впрочем, от работы никто не отказывался. Это было неприлично.

В последние годы своей жизни отец заведовал клубом РКДС. Клуб на Нейтсютполку открывался по вечерам, не так, как сегодня, когда двери его открыты ежедневно с утра и до темноты. Жили мы поблизости, и это обстоятельство несколько облегчало отцу общественную нагрузку, хотя я уверен, будь до клуба и приличное расстояние, это бы никак не помешало ему исполнять свои обязанности. А меня притягивал спорт. И как только создалось в 1956 году спортивное общество «Динамо», я сразу стал динамовцем: и в баскетбол играл, и в футбол, и в волейбол. Мне исполнилось десять лет, когда я приступил к тренировкам в детской команде, и с тех пор вся моя жизнь оказалась крепко связанной со спортом, с обществом «Динамо». Иногда спрашивают, а почему именно «Динамо»? Дело в том, что, несмотря на одиннадцать лет, прошедших с фантастического турне московского «Динамо» по Англии, когда советские футболисты громили прославленные английские клубы (турне состоялось в 1945 году), слава «Динамо» продолжала будоражить воображение, и когда возник вопрос о том, как назвать спортивное общество русских в Финляндии, решение нашлось быстро – Динамо. Спортивное общество “Динамо” очень скоро стало коллективным членом РКДС. Как Русский театр, как балалаечный оркестр, как Русский Хор, как Купеческое общество, как другие русские организации. Разумеется, мы обращались в РКДС по различным проблемам, обращались и за финансовой помощью, наши организации тесно сотрудничали, все мы были знакомы, хорошо знали друг друга.

Не меньшим авторитетом пользовался Борис Евгеньевич Новицкий, что иной раз приводило к столкновению их мнений на заседаниях правления или на годовых собраниях. Самодостаточные сильные люди, самостоятельно мыслящие, они делали дискуссию страстной, но одновременно глубокой, обстоятельной, аргументированной. Первый председатель общества “Динамо”, Владимир Владимирович Бураков был в зрелых годах, когда я пришел туда мальчишкой. Поэтому, когда судьба свела нас в семидесятые годы в одном правлении РКДС, где он занял пост председателя, я продолжал относиться к нему с пиететом, как к человеку опытному, знающему, авторитетному. Помню, если он собирался зайти к нам в дом, я загодя драил до блеска все свои призы, которые получал, играя за “Динамо”, и которых к тому времени скопилось у меня изрядно. Больно уж хотелось предстать в его глазах в самом лучшем свете… На заседаниях правления Владимир Владимирович был исключительно спокоен, никогда не повышал голоса, всем позволял выговориться, прислушивался к дельным предложениям, давал им ход. Интересы организации всегда ставил выше собственных амбиций. И дела РКДС во время председательства Буракова шли оживленно, результативно.

В отличие от Владимира Владимировича, занявший место председателя вслед за ним, Анатолий Дмитриевич Киселев, человек порядочный, но не изобретательный, без фантазии, дела вел, по мнению многих, весьма вяло и, пожалуй, даже неумело. До избрания председателем, он длительное время исполнял обязанности казначея и там был на своем месте, нареканий не имел. Но здесь, вероятно, требовались другие человеческие и деловые качества, и как на грех Киселев ими обладал не в полной мере. Надо отдать ему должное, он не рвался на эту должность и стал председателем вынужденно: после ухода Владимира Владимировича Буракова было сложно найти быстро замену, предложили Киселеву, он, войдя в положение, согласился выручить коллектив. Выступал на собраниях он кратко, речи произносить не умел, одним словом, выглядел он достаточно бледно и долго на этой должности не продержался.

Потом я сыграл роль Голутвина, старого пройдохи в спектакле “На каждого мудреца довольно простоты” по пьесе Александра Николаевича Островского. Роль небольшая, но интересная. Заняты были в спектакле Валентина Евтропьевна Бородавкина, ее муж, Александр Александрович Бородавкин, и даже наш авторитетный председатель, Сергей Николаевич Храмов поддался чарам Мельпомены и сыграл какую-то роль. Дважды мы показали этот спектакль в Хельсинки и один раз в Хямеенлинна. В это время в Финляндии находился знаменитый тогда уже режиссер Георгий Александрович Товстоногов, и к нашей радости он согласился поехать вместе с нами в Хямеенлинна и посмотреть спектакль. Публика опять встречала нашу труппу тепло, после спектакля затеяли чай, пошли разговоры. Я оказался рядом с Георгием Александровичем и не пропускал ни единого его слова. Вдруг, одна бабуля встрепенулась и предложила что­нибудь спеть. Товстоногов повернулся ко мне и с ироничной улыбкой вопросил: неужто затянут сейчас “Подмосковные вечера”? И почти в ту же секунду женщины подхватили: не слышны в саду даже шорохи… Георгий Александрович рассмеялся.

Но все же театр – это было, хотя и очень приятное, но временное увлечение. А вот спорт, футбол, “Динамо” - это пришло на всю жизнь и одарило меня близким знакомством с выдающимся, легендарным “вратарем всех времен и народов” - Львом Ивановичем Яшиным. Как я уже говорил, РКДС тесно сотрудничал с обществом “Родина”, поддерживающим культурные связи с соотечественниками за рубежом. Лев Иванович Яшин входил в Президиум общества, и там было известно, что в Хельсинки существует спортивное общество “Динамо”, в различных соревнованиях принимают участие волейбольная, баскетбольная и футбольная команды. Появилась мысль, чтобы ветеран московского “Динамо” и сборной СССР, вратарь-легенда съездил в Финляндию, поддержал нас, посмотрел, чем мы занимаемся. А тут и случай подоспел: шел 1981 год, нашему обществу исполнялось двадцать пять лет – юбилей. И вот мы встречаем Льва Ивановича на вокзале в Хельсинки. Встречаем со всей торжественностью – представители “Динамо”, представители РКДС, цветы…. Не знал я тогда, до чего не любил Лев Иванович всей этой официальной помпезности.

Погостил Яшин у нас, посмотрел команду, познакомились. А мы как раз перед его приездом сыграли мини-турнир, и теперь нам пришла в голову, как оказалось, счастливая мысль, которой мы тут же с ним поделились. Что если мы в дальнейшем дадим этому турниру название в честь Яшина, турнир имени Льва Яшина? Он засмущался и ответил просто: давайте ребята, возражений нет. С тех пор этот турнир стал проводиться каждую весну, в апреле 2005 года будет юбилейный – двадцать пятый. На следующий год Лев Иванович уже сам проявил инициативу: приехал, привез кубок – большую красивую вазу, которую, как я узнал позже, когда мы уже были близко знакомы, преподнес ему в подарок на пятидесятилетие подмосковный завод. Она и теперь хранится в РКДС, как память о великом вратаре и замечательном человеке.

Крепился Лев Иванович, виду не показывал, еще два-три раза приезжал на наши турниры, я его в свою очередь навещал в Москве. Однажды забавно вышло: благодаря славе Яшина, я попал на экран советского телевидения крупным планом. А дело было так: пошли мы в Москве на футбол, сидели рядышком, разговаривали, операторы, конечно, Яшина выглядели, и давай крупный план, ну и меня захватили. При всей своей бешеной популярности Лев Иванович оставался простым русским человеком, в нем и тени заносчивости не было. Однажды, сотрудники советского посольства в Хельсинки вручили нам билеты на матч хоккейного первенства мира, игра закончилась, подходит ко мне посольский сотрудник и говорит: вы бы, Володя, покормили Леву, а то у нас нет такой возможности. Вышли мы на улицу, я предлагаю Льву Ивановичу зайти поужинать в ресторан. Какой ресторан? – искренне запротестовал Яшин, - Зайдем куда­нибудь и перехватим по сосиске.

В 1990 году ожидали мы приезда Льва Ивановича на десятый турнир. Я загодя с ним созвонился, получил от него принципиальное согласие. Потом узнал, что Льву сделали операцию на желудок. Тревожно стало. Звоню, попадаю на жену, Валентину. Не сможет Лева приехать, - грустно сказала она и передала трубку Льву Ивановичу. Голос его был слаб, но он все еще пытался шутить, расспрашивал про ребят, про наши футбольные дела. Через три дня Лев Иванович скончался.

Владимир Владимирович Бураков десять лет тянул лямку председателя “Динамо”, но однажды сказал: ребята, хватит. Его место занял мой двоюродный брат, Борис Поволяев. Жил он в Раямяки в 50 км от Хельсинки, что создавало определенные транспортные неудобства, тем не менее, он пробыл в должности председателя три-четыре года, и оставил пост лишь, когда уговорили вернуться Владимира Владимировича Буракова. Тот вернулся с условием, что ему подыщут замену. Выбор пал на меня, секретаря “Динамо”. Проработал я председателем двенадцать лет кряду. И тоже в какой-то момент почувствовал усталость. Тогда выбрали Виктора Крюкова, но не прошло и года, как ему предложили поработать в Москве, и опять встал вопрос о председателе. Пришлось мне на пару лет возвратиться, пока не нашли замену в лице Петри Новицкого. Но обстоятельства складывались так, что мне пришлось еще раз встать на короткое время во главе “Динамо”, пока, наконец, все не стабилизировалось. Петри Новицкий вполне укрепился в качестве председателя. С тех пор он и возглавляет общество и неплохо справляется с делом.

Живет “Динамо”, и турнир имени Льва Яшина живет, и думаю, всегда будет жить. Как будет жить память о нем в сердцах миллионов болельщиков”. Рассказывая о театре, Владимир Поволяев упоминает имя Георгия Михайловича Павлова: “Он был единственным профессионалом среди нас”. Георгий Михайлович скончался в ноябре этого года в возрасте восемьдесяти семи лет. Для русских в Финляндии этот человек был фигурой значимой, всеми любимой и мне хочется дать об этом человеке дополнительную справку. Георгий Михайлович Павлов родился 22.9.1919 г в Выборге. Окончил в 1937 г Выборгский русский реальный лицей. Вокальная одаренность Георгия Павлова вывела его в ряды заметных теноров послевоенной Финляндии. Он обучается в Академии имени Сибелиуса, выступает в переполненных залах с репертуаром из русских песен. В 1952 году совместно с другим музыкантом, Петром Миролюбовым создает вокальный квартет “Кимара”. Преуспел он и на сцене, как актер, исполнитель запомнившихся ролей в труппе Национального театра Финляндии. Старые театралы до сих пор вспоминают его “Астрова” из чеховского спектакля “Дядя Ваня”, поставленного режиссером Эйно Калима, “Незнамова” из спектакля “Без вины виноватые”, роли из других постановок: “Платон Кречет”, “Любовь - книга золотая”, “Три сестры”, “Вишневый сад”, “Чайка”. Не считал для себя зазорным выходить на сцену вместе с актерами-любителями Русского театра. Напротив, охотно играл в спектаклях, делился опытом и мастерством с молодежью. Получал приглашения финских кинематографистов, на экраны выходили художественные фильмы с его участием, в 1975 году Георгий Павлов снимался в советско-финском фильме “Доверие” вместе с К. Лавровым и И. Смоктуновским.

Г. Павлов и композитор, руководитель детского хора Г. Струве на московской сцене

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

“РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ” В ЯРВЕНПЯЯ

Кирилл Глушков из тех, кого называют “душой компании”, у кого всегда в запасе найдется веселая история, острое словечко, кто по натуре своей не склонен к унынию. Легкий нрав свободно и естественно уживается в нем с глубокой, философской религиозностью. Русским владеет с детства, русский родной, в совершенстве владеет финским, уверенно говорит на шведском языке. Он не молод, с тридцать седьмого года, но, как и большинство русских в Финляндии, которых еще называют «старыми русскими», полон отменного здоровья. По моим наблюдениям, никто из них, из старых русских, не курит. Выпивают умеренно. В этом, похоже, их основное отличие от соплеменников на родине. Отличие, признаться, завидное.

Кирилл Глушков не может похвастать “великими свершениями” в делах РКДС, личный вклад его здесь достаточно скромен, однако, исключить его из общего рассказа об истории РКДС, о времени, о людях, было бы, на мой взгляд, непростительной ошибкой. Думаю, и вы, дорогой читатель, согласитесь со мной, прочитав это интервью.

- Вы родились в Финляндии? Как складывалась судьба вашей семьи? Откуда корни?

- Мой дед приехал в Финляндию в 1901 году, купил дом на Карельском перешейке, в Териоки (Зеленогорске). Финляндия тогда входила в состав Российской Империи, граница была свободной. Отец и его братья родились в Петербурге, жили в Териоки и после известных исторических событий 1917 года все они стали иностранцами, жителями Финляндии. В 1939 году по решению финских властей практически все гражданское население Карельского перешейка было вывезено в глубь страны, жители села Териоки оказались в Ярвенпяя: и финны, и русские. Вместе со всеми перебрался на новое место и православный приход во главе со священником, отцом Михаилом Орфинским и дьяконом Антонием Быстриевским. До войны (и какое-то время после войны) мужчины в нашей семье изготовляли мебель под старину, этим и зарабатывали себе на хлеб. Но время было неустойчивое, безработица и в какой-то период отец крутил баранку на такси в Гельсингфорссе, а мать одно время работала в английском посольстве.

С материнской стороны мой дед был из старообрядческой деревни Владимирской области, служил в русской армии в Петербурге, а после службы перебрался в Териоки, где устроился на работу в магазин. В кассе сидела и пробивала чеки молодая женщина, Анна Ивановна, которая стала женой отставного солдата. Они тоже, естественно, оказались в Ярвенпяя. Там, после войны образовалась самая настоящая “русская деревня”. Не прекращал свою деятельность православный приход, служба поначалу проходила в спортивном зале школы. Запомнилась такая забавная деталь: батюшке запретили кадить дымом от ладана, чтобы запах не оставался в школьных помещениях, так отец Михаил Орфинский вынужден был размахивать пустой кадильницей. Пасхальные ночные службы дозволяли проводить в лютеранской церкви. В 1947 году начали строительство православной церкви. Строительство велось на средства русской колонии. Слух о церкви в Ярвенпяя распространился, дошел до оставшихся жителей Карельского перешейка, в Красное село, в Райвола, и это обстоятельство повлияло на то, что многие семьи снялись со своих мест и потянулись в Ярвенпяя. Так, часть красноселов присоединилась к нам, но большинство оказалось разбросанным по всей стране.

- О красноселах у меня имеется вот такое историческое свидетельство: “После основания Санкт-Петербурга в 1703 г, русские войска под командованием боярина, графа Г. П. Чернышева двигались на северо-запад к Выборгу. Около холма Кююреля, на самом высоком месте перешейка произошло жестокое сражение со шведами, протекавший там ручей окрасился кровью. Места эти приглянулись Г. П. Чернышеву, и он пообещал, когда возьмет Выборг, построить там церковь. В 1710 г Выборг был взят и Чернышев получил от Петра Великого в награду за военные заслуги весь южный округ Карельского перешейка. Места эти были еще мало обжитые в то время, и богатый боярин­помещик Г. П. Чернышев вывез из Костромской и Ярославской губерний около 20 семейств своих крепостных для поселения их на новых землях. Так и возникли в 1726 г село Красное и деревни Развоз, Новая деревня или Канки и Паркино. Была построена и церковь бревенчатая в честь Стения Господня”.

- Да, это историческое свидетельство имеет множество подтверждений. До войны в Красном селе проживало, около, 2000 человек. Основную массу красноселов поселили в Хямеенлинна, где их потомки пребывают и по сей день.

- И как жилось в Ярвенпяя?

- Большинство населения составляли, разумеется, финны, были татары и мы, русские. Отец, успевший поработать в Гельсингфорссе, обзавелся там знакомыми, поддерживал с ними связи. Оттуда и пришла весть об образовании Русского культурно-демократического союза, о проводимой им культурно-просветительной работе. В 1950 году в Ярвенпяя был создан отдел РКДС, председателем которого стал мой отец, Борис Борисович Глушков. Мы жили в центре города, владели двумя домами, и первое время в нашем доме проходили заседания правления. Появился русский хор, русский театр, балалаечный оркестр. Еще была русская школа, где по субботам моя мать преподавала русский язык и чтение. Библиотека располагалась в нашем доме. Какое-то время в библиотеке работал Илья Васильевич Репин, племянник знаменитого художника.

- Вы его помните? Общались с ним?

- Да, мы жили на одной улице. Кроме того, он был псаломщиком в нашей церкви. Умер Илья Васильевич Репин в 1968 г. Неподалеку от нас жили татары, кое-кто из них неплохо говорил по-русски, что облегчало нашу жизнь: ведь многие, прибывшие с Карельского перешейка, финским языком не владели, а татары не отказывались помогать нам в качестве переводчиков. Молодежь финский язык знала, а старые люди нет. Я как-то подсчитал, в Ярвенпяя всего было пятьдесят русских фамилий, но одна фамилия принадлежала значительному количеству семей, у красноселов, в особенности. По фамилии можно легко было догадаться, кто из какой деревни. Так, например, Фокины, Румбины, Лукьяновы, значит, это выходцы из Красного села. Всего в Ярвенпяя было тогда, примерно, 400 – 500 человек русских. Жили и в местах поблизости: в Йокела, Туусула, в других местах вдоль железной дороги или автобусных линий. Возле православной церкви был дом, принадлежащий то ли финским коммунистам, то ли какой-то демократической организации, впоследствии в этом здании стал располагаться отдел РКДС.

Любопытно, что телевидение появилось в Эстонии раньше, чем в Финляндии. Передачи транслировались на русском, эстонском и изредка на финском языке. Отец приобрел черно-белый телевизор и к нам каждый вечер шел народ “смотреть кино”. В то время ведь люди запросто общались, спокойно могли заглянуть на огонек. Теперь так делать не принято, все заранее оговаривается. Постепенно активная культурная деятельность на русском языке стала приходить в упадок: шло время, люди старели, умирали, новое поколение смешивалось в браках с финнами, ассимилировалось. Татары, в этом смысле, находились в более предпочтительном положении, так как по их вере и обычаям браки у них происходят внутри общины и, таким образом, сохраняется родной язык и национальная культура, традиция. У русских же дети, рожденные в смешанном браке, часто владели только финским языком. Способствовало этому также то печальное обстоятельство, что за русский язык в школе можно было легко пострадать от финских учеников, которые были нетерпимы ко всему русскому, к “рюсся”, как они презрительно называли нас и, порой, называют так и сегодня. Менялось и отношение к религии. Старые русские люди ходили в церковь каждое воскресенье, их взрослые дети – по большим праздникам, а внуки перестали ходить в церковь вообще, потому что у лютеран церковная служба не имеет того значения, какое она имеет в Православии. Лютеране ходят в церковь, хорошо, если на Рождество. Браков между русскими было очень мало. Я подсчитал, оказалось, всего три.

- А сами вы, Кирилл, принимали активное участие в работе РКДС?

- В юности был членом РКДС, принимал участие в любительских театральных постановках, посещал культурные мероприятия, которые организовывались регулярно под ту или иную дату – ко дню рождения Пушкина, или Глинки, или Тараса Шевченко. При отделе РКДС была создана театральная студия, ставили спектакли. Помню, отец исполнял какую-то роль в пьесе “Женитьба” по Гоголю. Народ был не избалован, бесхитростен, умел радоваться каким-то простым вещам. Зрители охотно шли на любительские спектакли. Правда, телевизоры в то время были редкостью, да и остальная культурная жизнь не отличалась разнообразием. В кинотеатре по инициативе РКДС демонстрировали советские фильмы, пользовавшиеся невероятной популярностью. Кинотеатр забивался народом – финнами, русскими, татарами - что говорится, под завязку. Приезжал, помню, танцевальный ансамбль из Грузии. Пионерской дружины, как мне помнится, в Ярвенпяя не было.

В Хямеенлинна русских было больше и, разумеется, там деятельность отдела РКДС велась более активно. Председателем отдела РКДС отец пробыл какое-то не очень длительное время, потом его на этом посту сменили и впоследствии председатели сменяли один другого. Кажется, одно время возглавлял отдел Максим Лукьянов, очень симпатичный человек, с которым жили мы рядом, буквально через дом. “Русская деревня” в Ярвенпяя стала, между прочим, своеобразной школой для иностранцев, желающих выучить русский язык и познакомиться поближе с русской культурой. В СССР к иностранцам относились настороженно, далеко не всякий иностранец мог свободно поселиться в Советском Союзе и изучать русский язык. Финляндия в этом смысле была гораздо доступней. И вот как-то распространилась молва по миру, что есть такое в Суоми местечко, где живут мирные, дружелюбные русские люди, Бога почитают и не забывают о своей национальной культуре: песни поют, на балалайках играют, хороводы водят.

В Ярвенпяя стали приезжать иностранцы изучать русский язык. По просьбе японского посла поселился у нас будущий дипломат, учил усердно русский язык. Потом приехал американский миллионер Сэмуэл Уильямс. Помню девушку из Южного Вьетнама, ее звали Ким Ти Вим. Летом приезжали группы американских школьников, тоже изучали русский язык. Надо сказать, наши односельчане относились к американцам в то время довольно настороженно. Да и что говорить, люди-то простые были, деревенские, некоторые так и не выучили финский язык. Многим было сложно произносить финские названия улиц в Гельсингфорссе и то и дело можно было услышать их в русском варианте. Например: улица Высокогорная (Korkeavuorenkatu), Унионская улица (Unioninkatu), Елизаветинская улица (Liisankatu), Софийская улица (Sofiankatu) и так далее. В 1980 году построили в Ярвенпяя новую церковь. Хорошо запомнился день, когда все церковное имущество, иконы, образы, хоругви, все остальное нужно было перенести из старой деревянной церкви, пришедшей с годами в плачевное состояние в новую только что отстроенную каменную церковь. Собралось много народу, каждый хотел быть полезным, вызывался что-то нести, как-то участвовать.

И сейчас в Ярвенпяя священник и регент оба русского происхождения, предки Виктора Порокары, священника родом из Красного села, и регента, Татьяны Вилениус, урожденной Денисовой из Гельсингфорсса. Служба раз в месяц идет на церковнославянском языке и три раза на финском.

- Но потом вы ведь уехали из Ярвенпяя?

- Да, учился в Хельсинки в финском коммерческом ВУЗЕ. Были там, помимо меня, и другие учащиеся русского происхождения. Как-то мне пришла идея собрать всех наших вместе и разучивать русские народные песни. Идея понравилась, и мы стали собираться на квартирах, учили слова песен и с удовольствием их исполняли. Так, стихийно образовался кружок исполнителей русских народных песен. В Успенском Соборе был в то время дьякон, бывший оперный певец Михаил Крысин, мы пригласили его руководить нашим коллективом, и к нашей радости он согласился. Наш певческий коллектив очень осторожно относился к политике. Родители наши имели разные политические взгляды, можно было легко столкнуться, создать неприятную атмосферу, а, быть может, и развалить коллектив. Поэтому мы избегали разговоров на политические темы, придерживались, по крайней мере, внешне нейтральных позиций. Тем не менее, когда приезжали священники из Советского Союза, мы приглашали их выступить перед нами, их выступления собирали достаточно много заинтересованной публики.

- Спасибо, Кирилл, за интервью. Удачи вам и крепкого здоровья!

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ДОРОГИ, КОТОРЫЕ МЫ ВЫБИРАЕМ

Я писал уже о том, что настоящая работа не претендует на полноценный исторический труд – это прерогатива профессиональных историков. Моя цель скромней - через воспоминания тех, кто к этой истории имел непосредственное отношение, кто эту историю в определенном смысле творил, дать представление об РКДС, о том, к чему стремились члены этой общественной организации, и какую работу им удалось проделать. Рассказ об РКДС это одновременно и рассказ о времени, о человеческих судьбах. Именно по этой причине каждая рассказанная здесь история - это история семьи, личная история. С личной, семейной истории и начнется наша встреча с Татьяной Игоревной Карпинской, переводчиком и журналистом, чьи статьи и заметки о русской культуре и искусстве появляются в последнее время на страницах финского журнала “Русское время”.

- Вы представляете третье поколение русских в Финляндии. А как всё начиналось?

- Первые Карпинские, потомственные дворяне московской губернии, оказались в Финляндии ещё в девятнадцатом веке, и причиной тому стала их родовая склонность к горному делу, зародившаяся ещё на первых металлургических заводах Урала. Наибольшую известность приобрел ученый-геолог, академик Александр Петрович Карпинский (1847-1936 гг.), занимавший пост президента Российской Академии Наук с весны 1917 г по 1936 г. (родной брат моего прадеда, Михаила Петровича). В шестидесятые годы девятнадцатого века молодой горный инженер, Михаил Петрович Карпинский был командирован Путиловским заводом в Великое Княжество Финляндское, в Йоройнен, неподалеку от Миккели, где располагалось крупное железоделательное производство, филиал Путиловского завода. Прадед приехал с женой, Марией Александровной, урожденной Шателен. Там, в Йоройнен и родился их первенец, мой дед, которого по семейной традиции назвали Михаилом.

По окончании командировки семья вернулась в Петербург, где мой дедушка окончил гимназию, а затем Военно-Медицинскую Академию. Свое первое назначение дед получил в Гельсингфорс. Это было в начале девяностых годов девятнадцатого века. Работал он младшим врачом в русском военном лазарете, здание которого и поныне стоит на Унионинкату напротив Троицкой церкви. Потом деда перевели в Выборг, в тамошний русский военный лазарет. Служил он врачом и в стоявших в Выборге полках. В 1916 году он был произведен в статские советники, что в армии приравнивалось к чину генерал-майора. В 1918 году, в финскую гражданскую войну, дед чуть было не лишился жизни. Случилось это в Выборге. За ним уже пришли вошедшие в город финские белогвардейцы и готовы были как русского вести его на расстрел – тогда белые расстреливали русских только за то, что они были русскими. К счастью, ему на выручку пришел авторитетный в городе человек, врач фон Нумерс, хорошо его знавший. Он фактически спас ему жизнь. Когда восстановилась мирная жизнь, дед так и остался в Выборге, работая гражданским врачом. Будучи необыкновенно гуманным человеком, он часто лечил бедноту, не получая, разумеется, никакого гонорара. Не существовало у него и какой-то специальной таксы за медицинские услуги: кто, сколько мог, столько и платил. Или не платил вовсе.

- И ваши родители – отец, мать – родились уже в Финляндии?

- Отец, Игорь Михайлович Карпинский родился в 1901 г в Выборге. И я, и мой брат, и сестра – все мы также родом из Выборга. Мама, Антонина (Нина) Васильевна была родом из Хамина.

- Ваш отец, насколько мне известно, стал художником, был знаком с Ильей Репиным, а после войны возглавил Союз русских художников в Финляндии?

- Папа учился в Выборгском русском училище. Очень любил природу, интересовался искусством, занимался живописью. Первое художественное образование получил в известной Школе друзей изобразительного искусства в Выборге, всегда с благодарностью вспоминал своего преподавателя, профессора Рюрика Линдквиста. Потом, уже добившись некоторых успехов в живописи, отец ездил к Илье Репину в Куоккала, принят был приветливо, показывал великому мастеру свои картины, выслушивал советы. Для отца эта встреча имела огромное значение, стала своего рода творческим благословением. Репиным он не переставал восхищаться всю жизнь.

До 1938 г отец более двенадцати лет работал учителем рисования и черчения в Русском реальном лицее в Выборге. В начале 1939 года наша семья переехала в Хельсинки, где отец получил место художника-декоратора на киностудии Суоми-филми. Мы с сестрой поступили учиться в Гельсингфорсский русский лицей, где и проучились в течение всей войны. Младший брат пошел в Табуновскую русскую школу. Отец продолжительное время проработал художником-декоратором на киностудии Суоми­филми, и его рука оставила свой след на многих кинокартинах того времени. Я, конечно, испытываю естественное волнение всякий раз, когда смотрю старые фильмы, где в титрах значится имя моего отца.

Война с Советским Союзом – и зимняя, и последовавший за ней период войны с 1941 – 1944 гг. – стали тяжким испытанием для многих русских жителей Финляндии. Таковым она стала и для нашей семьи. Но обо всем этом тяжело вспоминать. Наступило мирное время, и вскоре мы с сестрой поступили на работу. Отец занимался любимым делом – живописью, продолжал работать на киностудиях, писать заказные портреты. Задолго до войны в Финляндии было основано Общество русских художников. После войны “общество” переименовали в “союз”, организация фактически продолжила своё существование, и состав её членов не претерпел серьезных изменений. В 1945 году отца избрали председателем Союза русских художников в Финляндии, а в следующем, 1946 г Союз русских художников стал коллективным членом РКДС.

- Ваш отец, судя по всему, был неравнодушным человеком, обладал, как говорится, общественным темпераментом?

- Да, отец был энергичным человеком, занимался также искусствоведением, познакомился и общался с Кукрыниксами, они приезжали в Хельсинки с выставкой, подарили ему ценную монографию Игоря Грабаря о живописи Ильи Репина, которая, наряду с другими материалами способствовала тому, что папа стал заметным специалистом по творчеству Ильи Ефимовича Репина. Его статьи о Репине и других русских художниках публиковались в печати. Также отец принял участие в составлении сборника “Новое о Репине”, за которое взялся известный искусствовед, Иосиф Анатольевич Бродский. Сборник появился в 1966 году.

- В Финляндии проживало много интересных русских художников. Многие из них приняли участие в выставке Союза русских художников в Финляндии, которая состоялась в 1947 году и проходила она в художественном салоне Хэрхаммера. Послевоенная перемена во взаимоотношениях между Финляндией и СССР, с одной стороны, привела в движение русское общество, способствовала созданию РКДС и других общественных организаций; с другой - распространила ностальгические настроения и побудила некоторые русские семьи к переезду в Советский Союз. Не обошли подобные настроения и нашу семью.

- Но, как я понимаю, вы все же остались в Финляндии. И, вероятно, тоже обладали общественным темпераментом, а, значит, не могли оставаться равнодушным наблюдателем в тот момент, когда страна переживала бурный демократический подъем. Что вы предприняли? Каков был ваш выбор?

- Да, демократические настроения в финской среде были сильны. В конце 1944 г был создан Демократический Союз Молодежи Финляндии (ДСМФ), а весной 1945 г я вместе с сестрой вступила в этот Союз. Атмосфера в Союзе была самая благожелательная, финские юноши и девушки относились к нам, к русским как к своим друзьям, притом, что в финской среде бытовали и антирусские настроения. Возглавлял нашу первичную организацию Унто Миеттинен, впоследствии известный радиорепортер. ДСМФ направлял своих делегатов на Всемирные фестивали молодежи и студентов, которые проводились поочередно в разных странах. Мне повезло быть участницей многих фестивалей, а первым для меня стал фестиваль в 1949 г в Будапеште, где я представляла свою первичную организацию. На другие фестивали я уже ездила в качестве переводчика.

Следующий фестиваль проходил в Берлине. Запомнились послевоенные руины. Потом, в 1953 году – Бухарест. Тогда я впервые ехала через Советский Союз, и это было для меня огромным событием: я увидела Москву, Большой театр, поезд ехал через Украину, Молдавию, нас повсюду встречали благожелательные, открытые люди, видно было, что шло это у них от души, от сердца, а не по разнарядке. Дарили фрукты и цветы. Потом, в 1955 г, была Варшава, где я также работала в качестве переводчика. Помню, Ирина Архипова заняла тогда первое место на конкурсе вокалистов. Лауреатом первой премии стал и выдающийся болгарский певец, Николай Гяуров.

- Музыка – ваша страсть?

- Я рано полюбила музыку и особенно оперу, и эта любовь сохранилась у меня на всю жизнь. У дедушки были пластинки с записью Собинова, Шаляпина, у нас дома тоже было много русских пластинок. Вокальным даром обладала моя мама, её корни со стороны отца шли с Украины, а украинцы, как известно, голосисты и музыкальны, и мама не была исключением – пела она хорошо, можно было заслушаться, я с детства помню, как она разучивала арию Любавы из оперы “Садко”, арию Вани из “Ивана Сусанина”, чудный романс Рахманинова “Сирень”. Кроме того, по советскому радио мы постоянно слушали прямые трансляции из оперных театров. Мне повезло уже тогда познакомиться с такими гениальными произведениями как “Пиковая дама”, “Евгений Онегин”, “Снегурочка”, “Кармен”, “Аида”.

- Может быть, еще что-нибудь любопытное расскажите о молодежных фестивалях?

- Замечательный фестиваль молодежи состоялся в 1962 г в Хельсинки. В составе советской делегации как раз на пике своей славы был Юрий Гагарин, принимали его по всему миру с восторгом.

И вот, несмотря на всё это, здесь, на фестивале появились какие­то люди, которые пытались омрачить праздник, устраивали мелкие провокации. Тем не менее, фестиваль в Хельсинки запомнился не этими выходками, а атмосферой тепла и дружбы, которые привезли с собой делегации чуть ли не из всех стран мира.

- А что в это время происходило в РКДС? Что вам запомнилось?

- Осенью 1945 года в РКДС при молодежной секции “Искра” была создана танцевальная группа. Идея родилась под впечатлением гастролей пользовавшегося в то время огромной популярностью Государственного ансамбля народного танца СССР Игоря Моисеева. Руководителем танцевальной группы стала молодая талантливая балерина Эльза Сюльвестерссон. О том, как работал танцевальный коллектив, она мне сама рассказывала. Вот её рассказ в сокращенном виде: “Я напевала мелодии для танцев – “Кадриль”, например, или “Татарочку” - а наш пианист, Анатолий Любимов наигрывал и записывал на нотную бумагу. В первый раз мы выступили в мае 1946 г на День Победы, а потом уже регулярно появлялись перед публикой: на мероприятиях общества дружбы “Финляндия-СССР”, на вечерах РКДС, принимали участие в праздничных концертах в других городах Финляндии. Однажды, выступали на сцене Национального театра в присутствии президента Юхо Кусти Паасикиви с супругой. В репертуаре танцевальной группы было семь номеров: русский танец в кокошниках и в сарафанах, украинский, белорусский, молдавский, “Кадриль”, “Татарочка”. Аккомпанировал Анатолий Любимов, а иногда Гельсингфорсский балалаечный оркестр”. Просуществовала танцевальная группа чуть более двух лет. Эльза Сюльвестерссон, помимо того, и это было её основным делом, танцевала в балетной труппе Финской национальной оперы, была известной прима-балериной.

Я же любила хоровое пение, выступала на публике в Гельсингфорсском русском хоре под управлением Александра Николаевича Губерта. Репертуар состоял почти целиком из русских народных песен, тем не менее, хор пользовался успехом и среди финской публики. Русский хор был коллективным членом РКДС.

- А с какого времени вы стали членом РКДС?

- В семидесятые годы я стала членом РКДС, неоднократно входила в состав правления и тогда уже непосредственно принимала участие в организации наших мероприятий. Нередко отмечались юбилеи известных в прошлом русских музыкантов, певцов, писателей, поэтов. Помню, чудесный вечер памяти Модеста Петровича Мусоргского. Запомнился вечер памяти Федора Шаляпина, правда, это было уже много позже. Мы тогда пригласили великолепного пианиста, композитора Жоржа де Годзинского, который в 1935-1936 гг. сопровождал Федора Шаляпина в его турне по Востоку, и стали свидетелями его увлекательного рассказа об этих гастролях. Потом Георгий Францевич (так его называли в русской среде) играл на рояле, а рядом, на крышке рояля стоял букет сирени и портрет Шаляпина. Наш популярный тенор Георгий Павлов рассказал о шаляпинском конкурсе в Казани, где ему удалось побывать, и откуда он только что вернулся. Выступил музыкант, певец Надир Мамедов.

- А чем вы в тот период времени занимались профессионально?

- Я уже упоминала о том, что работала переводчиком. Благодаря этой профессии в моей жизни происходили интересные встречи. Из Советского Союза приезжали в Финляндию известные деятели культуры и искусства, которым я помогала в качестве переводчика. Среди них: Константин Симонов, Илья Эренбург, Кирилл Лавров, Андрон Кончаловский, Алексей Баталов, Вячеслав Тихонов, Раиса Стручкова, Павел Лисициан и другие. Много лет работала переводчиком информации в здешних отделениях АПН и ТАСС, переводила также на семинарах, конференциях, конгрессах, съездах, на Олимпийских играх, на радио и телевидении, занималась синхронным переводом.

- Но с какого-то времени началась ваша активная работа в РКДС?

- Когда умер Сергей Храмов, бывший главным редактором журнала “Наша Жизнь”, встал вопрос о том, кто его заменит. По опыту и знаниям его должен был бы сменить Александр Бородавкин, но у него не было финского гражданства, а по существовавшему тогда закону занимать руководящие должности могли только финские граждане. Тогда нашли следующий выход: на должность главного редактора пригласили меня, и я действительно занималась материалами для номера, писала статьи на различные темы, но фактически обязанности главного редактора исполнял Александр Александрович Бородавкин.

- Это было, наверное, интересное дело? Какие задачи ставила перед собой редакция?

- В журнале мы стремились, прежде всего, отражать жизнь русских в Финляндии. Нас, конечно, интересовали события в СССР, мы информировали наших читателей о том, что происходит в Советском Союзе, но все же главными для нас оставались темы, рассказывающие о нашей жизни в Финляндии. О Советском Союзе материалов было вполне достаточно и без нашей информации: газеты и журналы можно было получить в библиотеке, купить в магазине, оформить подписку, всё это было доступно.

- Журнал, насколько я помню, просуществовал до 1992 года. Что было потом?

- Когда журнал «Наша Жизнь» по причинам материального характера прекратил свое существование, я вместе с Михаилом Новицким ходила в Министерство просвещения Финляндии, где нас принял начальник канцелярии Яакко Нумминен. Принял он нас весьма благожелательно, и наша встреча оказалась результативной: Министерство просвещения выделило субсидии на издание журнала. Так появился журнал “Вестник”. Я не намеревалась брать на себя ответственность за новый журнал. Правление РКДС подыскало достойную кандидатуру на место главного редактора – Галину Львовну Пронину, обладавшую большим опытом в журналистике и издательском деле. Но она не могла приступить сразу к своим обязанностям и по просьбе правления РКДС я согласилась на необходимое время стать исполняющим обязанности главного (ответственного) редактора журнала “Вестник”.

К концу 1994 года журнал имел 600 подписчиков. Осенью 1995 г. было принято решение о передаче прав и обязанностей издателя журнала Форуму. Журнал к тому времени уже имел 800 подписчиков и распространялся далеко за пределами столичного региона. Но так случилось, что Галина Пронина, занятая и другим делом – профессиональными переводами – была вынуждена отказаться от этой работы.

Сменила её на посту ответственного редактора Зоя Регонен, человек также искушенный в журналистике. Журнал продолжал выходить и оставался на хорошем профессиональном уровне. Надо сказать, я не прекращала сотрудничество с журналом – писала статьи, предоставляла в распоряжение редакции материалы, состояла в редакции. К огорчению, в 1998 г журнал “Вестник” прекратил свое существование. Конечно, это было связано с теми противоречиями, которые возникли в Форуме русскоязычного населения и наступившими затем последствиями.

Помимо сотрудничества с журналом, вы принимали участие и в других мероприятиях РКДС?

- Важным событием стало празднование юбилея Александра Сергеевича Пушкина. По этому случаю по инициативе РКДС был образован русский пушкинский комитет, который возглавила Валентина Дмитриевна Изюмова. Я тоже вошла в этот комитет. Одновременно был создан и финский комитет по чествованию А. С. Пушкина. От РКДС я вошла и в этот комитет тоже. Юбилейные торжества состоялись в Александровском театре. Помню, я очень волновалась, как всё пройдет, накануне мне даже приснился тревожный сон, будто в зале совсем нет публики. А на следующий день, хотя был воскресный летний день, театр оказался полным. Трудно было вместить всех желающих, пришлось открывать дополнительные помещения на галерке. Об этом вечере тепло написал профессор Матти Клинге в одной из своих книг, где он рассказывает о том, как люди приходили на праздник целыми семьями. Так оно и было: приходили всем семейством с детьми и внуками, молодые и старые. Самой представительной по возрасту гостьей праздника была Мария Григорьевна Соловьева, бывшая Светловская, дочь священника, ей в ту пору было около ста лет.

- Ваша жизнь была интересной, насыщенной событиями. Можно только сожалеть о том, что рамки интервью не позволяют рассказать обо всем подробно.

- Да, оборачиваясь назад, вспоминается много хорошего и интересного, но я и теперь, в свои серьезные годы думаю, что неплохо было бы сделать ещё что-нибудь доброе в память здешнего русского искусства. Издать, например, красочный альбом на хорошей бумаге с репродукциями работ русских художников, живших в Финляндии.

- Идея достойная. Спасибо! Об этом действительно стоит подумать.

Члены Пушкинского комитета (слева направо): М. Вальман, Т. Карпинская, В. Изюмова, – в первом ряду; второй ряд: Г. Индрен, Г. Онуфриев, М. Кличко

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

“САМОРОДКИ В ГРЯЗИ”

Марина Вальман, автор романа «Переулочек», получивий третье призовое место на литературном конкурсе в 1997 г. Роман издан на шведском и финском языках. В книге рассказывается о жизни русских эмигрантов в Финляндии. Повествование в романе идет от лица шестилетнего мальчика, Саши. Один год из его жизни – с 1936 г по 1937 г. На Huvilankatu (название улицы) живет семья Орловых. Отец, в прошлом белый офицер, работает на фабрике. Мать открывает собственное дело – Дом моделей. Старший брат Саши, шестнадцатилетний Борис «играет» в революцию. Он мечтает уехать в Россию и стать участником новой революции, в неизбежность которой искренне верит. По вечерам устраиваются литературные вечера, русские концерты, дискуссии. Квартира семьи Орловых становится центром, где собирается русская
интеллигенция.

В качестве эпиграфа М. Вальман использовала фразу Алеши из романа Ф. М. Достоевского “Братья Карамазовы”: “… я всегда переулочки любил, глухие и темные закоулочки, за площадью, ­там приключения, там неожиданности, там самородки в грязи”. Отдельные слова или словосочетания из этого эпиграфа стали названиями некоторых глав в романе. Одна из глав получила название “Самородки в грязи”, в ней рассказывается о певице Софье Сергеевне Булич-Старк (именно под этой фамилией она выступала в концертах и получила известность).

- Марина Михайловна, поясните, пожалуйста, вашу мысль. Софья Сергеевна – “самородок в грязи”?

- Я не знаю точно, какой смысл вкладывал Достоевский в эти слова, я же имела в виду, что провинция это была грязь для интеллигенции, к сожалению.

- Другими словами, Хельсинки того периода времени, на ваш взгляд, был провинциальным городом, а Софья Булич-Старк была достойна другой сцены и другой судьбы?

- Да, также как и её сестра, Вера Булич. Обе сестры стали прототипами героев моего романа.

- Вероятно, были прототипы и у остальных ваших героев.

- Да, это и Альфред Германович Бергстрэм, и Леонид Магнусович Линдеберг, и другие реальные лица, которые мне запомнились. Они все фигурируют в моем романе, но под вымышленными именами.

- В основе романа лежат реальные события, реальные случаи?

- Это художественное произведение и, конечно, в нем присутствует вымысел. Но есть и вполне реальные сцены. Так, например, совершенно точно я воспроизвожу картину знакомства с Софьей Сергеевной Булич-Старк. Мне было около четырех-пяти лет, я играла во дворе, когда ко мне подошла женщина и на очень плохом шведском языке (необходимо уточнить, что шведский язык занимал в то время главенствующую роль в среде интеллигенции) и поинтересовалась, не сдает ли кто в нашем доме комнату. Я прекрасно говорила по-шведски, поэтому сразу уловила её русский акцент и спросила: “Вы говорите по-русски”? Она чуть не упала в обморок, всплеснула руками: “Ой, девочка, как хорошо ты говоришь по-русски. Ты русская, да”? Так я познакомилась с Софьей Сергеевной. Свободных комнат у нас не оказалось, но мама угостила Софью Сергеевну свежим прямо из духовки русским пирогом. Жилье себе она подыскала в другом месте, довольно далеко от нас.

Марина Вальман


- Любопытно, какой финал вы выбрали в своем романе – трагический, счастливый или поставили в конце вопросительный знак?

- Роман по своему содержанию драматичен, на этой ноте он и заканчивается. Но это не конец. Дело в том, что в настоящее время я пишу продолжение этого романа, которое будет ещё более драматичным.

- Что подвигло вас к написанию этого романа? О чем, прежде всего, вы хотели рассказать читателю?

- О тяжкой судьбе русской эмиграции, о том, что пришлось пережить на чужбине русской интеллигенции. Взрослые эмигранты не владели ни шведским, ни финским языками, среди них было много людей с инженерным образованием, военных, представителей творческой интеллигенции. Но их знания, их образованность, их культура оказались в Финляндии не востребованными. Их ждал грубый, физический труд на фабриках и заводах. Роман многоплановый, мне хотелось отобразить жизнь русской эмиграции во всей полноте, с различных сторон. Есть, например, в романе такая сцена: две семьи вместе отмечают Татьянин день. Одна семья предлагает поднять бокалы за Ленинград, другая семья - за Петербург.

- То есть, существовали разногласия и внутри русской эмиграции? s

- Совершенно верно. Эмигранты представляли собою разные слои русского общества, и мне, как автору, ответственному перед исторической правдой, невозможно было уклониться от этой темы.

- Центральный герой вашего романа – шестилетний Саша. Чем был обусловлен этот литературный прием?

- В некотором смысле Саша - это я. Переживания Саши в большой степени перекликаются с моими собственными переживаниями. Для Саши, как и для меня, близкой становится и немецкая, и шведская и русская культура, он в растерянности, он не в состоянии определиться с собственной национальностью и его это мучает. Проблема самоидентификации, эта нить проходит через весь роман. Критик в газете Туурунсаномат писал: «Не удивительно, что Саша не чувствует своей идентичности, поскольку даже его имя на разных языках произносится неодинаково: в школе его называют Санту, мама его называет Шурик, отец его называет Саша, а во дворе его называют Але». В немецкой школе он дружит с мальчиками из различных слоев общества, с различными взглядами и настроениями. Старший брат Борис делит товарищей Саши на “коммунистов”, “фашистов” и “жидов”. Самого Сашу он обзывает фашистом, потому что брат ходит в немецкую школу. Борис учится в русской школе, у него нет терзаний по поводу своей национальности, он считает себя русским и владеет только русским языком. Он пропитан марксистской идеологией.

- И в романе нет никакого намека на то, что Саша способен определиться в вопросе, кто я?

- Нет, да и никогда он не определится. Это уж такая судьба.

- Понятно, что судьба Саши, хоть и близка вам, она все же не является копией вашей судьбы. Также как романная жизнь далеко не совпадает с жизнью подлинной. С вашего позволения, мы оставим теперь художественную литературу и обратим свой взгляд на жизнь подлинную, на жизнь автора романа “Переулочек”, а у читателя будет возможность сравнить две судьбы – вашу и вашего героя.

- Мой отец, Михаил Дмитриевич, выходец из Берлина покинул Германию в 1922 году, как только появились первые признаки надвигающегося фашизма и перебрался в Финляндию. Он свободно говорил на немецком и русском языках. Однако, не владея финским языком, ему пришлось пойти на неквалифицированную работу, устроившись на завод в фабричном районе “Красногорье”, где теперь, по соседству располагается Российское посольство. В ту пору в том районе стояло пять крупнейших заводов, куда русских брали на работу (в другие места принимали русских неохотно, а чаще вообще отказывали в приеме на работу). Что это за предприятия? Это Фацер, это Кабельный завод, колбасный Книеф, знаменитое производство Синебрюхова (пивной завод), портовый док.

Мать окончила Бестужевские курсы для молодых студенток в Петербурге. В семье общались на русском языке и русская культура, по сути, главенствовала в нашем доме. Родители были людьми образованными, увлекались театром, музыкой, литературой. Установившимся правилом были семейные чтения: по вечерам отец читал вслух какую-нибудь книгу, и мы охотно её обсуждали. С раннего детства я узнала сказки Пушкина, познакомилась с творчеством Лермонтова, Толстого, Тургенева и навсегда полюбила русскую классику. Это, конечно, не могло не отразиться на моем менталитете: всё русское мне было близко, дорого. С чего начинается родина? С букваря, как поется в известной песне? Нет, для меня родина начинается с Пушкина. Способствовали проникновению в русскую ментальность и дружеские связи моих родителей с представителями русской интеллигенции: в нашем доме частыми гостями были литераторы, художники, актеры, среди них известная поэтесса, Вера Булич и её сестра София. С Верой Сергеевной много позже, уже в мои взрослые годы, нас свела вместе общая работа в Славянском отделе Университетской библиотеки в Хельсинки.

Однако, когда наступила пора идти в школу, отец решил, что лучше – целесообразней – отдать меня в немецкую школу, хотя в Хельсинки существовала и русская школа и русский лицей (Табуновская школа, где одновременно располагался и лицей). Этот выбор отца продиктован был двумя обстоятельствами: немецкая школа славилась высоким уровнем преподавания иностранных языков, чему родители придавали огромное значение, считая, что, живя в небольшой европейской стране, крайне важно владеть основными европейскими языками. Другой причиной было то обстоятельство, что финны были настроены по отношению к русским весьма враждебно, и не являлось секретом, что русские учащиеся в финских школах подвергаются оскорблениям, а то и побоям. В шведских школах этого не было. Кроме того, немецкая школа, как бы это странно не прозвучало, славилась своим интернациональным характером: там учились немцы, финны, шведы, итальянцы, французы, евреи, англичане, русские. Все вместе.

Вопреки развязавшейся войне и, несмотря на такой пестрый состав, в школе не случались конфликты на межнациональной почве. Несомненно, это была заслуга преподавателей и, прежде всего, директора школы, это были действительно люди высокой культуры, способные перешагивать через национальные амбиции. Далеко не все они поддерживали агрессивную политику Гитлера, но, к сожалению, вынуждены были подчиняться “порядку”, предписанному свыше. Так, например, обязательными для немецких школьников были собрания “гитлерюгенд”. Проводились они по вечерам после уроков и никак не касались учащихся других национальностей. Пожалуй, эти собрания были единственным напоминанием о том, что школа относиться к германскому ведомству, к стране, во главе которой стоит “любимый фюрер”. Во всём остальном школа и её преподаватели выглядели более чем цивилизованно, и, повторяю, во всём сквозил высокий дух интернационализма и либерализма, чему я находила подтверждения не один раз. Косвенно выражалось это и на отношении преподавателей к нам, русским ученикам, которых в школе было значительное количество. За нами даже закрепилось кем-то придуманное шутливое выражение – “русский батальон”. Честно говоря, нам от этой шутки становилось не по себе, поскольку мы не были уверены, к чему эта шутка может привести.

Довольно остроумно о русских в немецкой школе высказался как-то Михаил Борисович Новицкий, сказав, что это была “русская школа”, в которой только язык преподавания был немецким. За годы учебы в немецкой школе я получала куда более серьезные подтверждения интернациональных настроений наших преподавателей. Помню, на уроке ботаники нужно было под картинками написать названия деревьев, а я никак не могла вспомнить слово “береза” на немецком языке. Видя мою растерянность, подошел преподаватель, узнал причину моего затруднения и говорит: напиши по-русски, а я проверю по словарю. На следующий день он похвалил меня, сказал, что сверился по словарю и мой ответ оказался правильным. Однажды, финский мальчик обозвал русского ученика самым распространенным в отношении русских и самым застарелым оскорбительным словом “рюсся”. Директор школы отправил отцу мальчика письмо, в котором потребовал, чтобы русскому ученику было принесено извинение. Родитель поначалу отказался это сделать, но потом все же вынужден был пойти на этот шаг, так как директор пообещал исключить его сына из школы.

Запомнились и другие истории. Когда немцы потерпели поражение под Сталинградом, мы, русские дети приняли известие с ликованием. И вот, на перемене стояли с подругами в школьном дворе и под впечатлением крупной удачи советской армии запели вполголоса Интернационал. Мимо проходил преподаватель, и я толкнула в бок подружку: “Тише, услышит”. Подруга отмахнулась: “Ну и наплевать, пусть слышит” и продолжила пение. Преподаватель действительно услышал, но ничего нам не сказал. Но был и более серьезный случай, который вполне мог закончиться не так безобидно. Как-то уже с другой подругой, мы задержались, выходили из школы последними, и нам где-то по пути попалась на глаза старая, кем-то брошенная шапка-ушанка. Подруга подхватила шапку и, недолго думая, водрузила её на голову Гитлера, гипсовый бюст которого стоял в вестибюле. Утром нас всех выстроили в коридоре и допытывались самым тщательным образом, выискивая “преступника”. Мы держались, как партизаны и нас никто не выдал.

Не прекращали в годы войны работу Русский лицей и Русская Табуновская школа. В лицее преподавал математику Николай Митрофанович Лисовский. Это был убежденный коммунист, член запрещенной финской компартии, действующей в то время в подполье. Под лацканом своего пиджака Николай Митрофанович носил, несмотря на опасность, партийный значок. Так вот он в конце войны организовал марксистский кружок для школьников, что, конечно, было делом в высшей степени рискованным и в случае разоблачения влекло за собой известные последствия, усугубленные обстановкой военного времени. И я стала участником этого кружка. Там я опять встретилась с братьями Новицкими – Михаилом и Евгением, которые впоследствии сделали много полезного для развития РКДС, русской культуры и сохранения русского языка в Финляндии.

На занятиях Николай Митрофанович растолковывал нам учение Маркса, прививал любовь к Советскому Союзу. По его рекомендациям мы читали Манифест Коммунистической партии Маркса и Энгельса, такие книги как “Волоколамское шоссе”, “Как закалялась сталь”, “Педагогическая поэма”, стихи Горького и Симонова. Учили наизусть “Буревестник”, “Ты помнишь, Алеша”, “Жди меня”. Днем я посещала немецкую школу, а по вечерам слушала страстные лекции Николая Митрофановича Лисовского. Немецкая школа проработала до 22 февраля 1944 года и закрылась тогда, когда уже всем стало ясно, что Германия терпит поражение в войне. Мне же никогда не приходилось сожалеть о годах учебы в этой школе, я получила там, как и предвидели мои родители, хорошее образование, овладела не только немецким, но английским и французским языками. Позже в шведской школе прибавила знание финского языка, овладела само собой в совершенстве шведским языком. Поддерживала также знания в русском языке, беря частные уроки индивидуально у ректора Табуновской школы, Лидии Максимовны Щербаковой.В те годы шведский язык ещё доминировал в городах Южной Финляндии. Всё это вместе пригодилось мне в моей дальнейшей судьбе. Хорошее знание русского языка и русской литературы (я окончила филологический факультет Гельсингфорсского Университета) позволило мне впоследствии плодотворно поработать в Славянском отделе крупнейшей Университетской библиотеки в Хельсинки.

По окончании войны я была уже подростком. Из той поры мне запомнился один очень неприятный случай. В Финляндию по условиям перемирия прибыла Контрольная комиссия во главе со Ждановым, в Хельсинки хлынул поток советских военных. Однажды, возле гостиницы “Торни” я заговорила с советским солдатом. Узнав, что я “из эмигрантов”, он презрительно бросил: “Предатели”. Я была страшно оскорблена, переживала, плакала. К счастью, этот инцидент не повлиял на мое отношение к русским и к Советскому Союзу. Хорошо помню весной 1945 года учредительное собрание РКДС в Табуновской школе. На том же учредительном собрании я стала членом РКДС, а когда образовалась молодежная секция “Искра”, я стала членом этой секции. Надо сказать, особой активностью в общественных делах я не отличалась, поскольку львиная доля моего времени уходила на учебу, на выпускные, студенческие экзамены в школе и на вступительные экзамены в Университет, но, тем не менее, старалась не пропускать интересных лекций, концертов, с удовольствием бегала на танцы, которые регулярно устраивали искровцы.

Председателем “Искры” был в те годы Александр Бородавкин. Не остался в стороне от участия в делах РКДС и мой отец, Михаил Дмитриевич. Борис Евгеньевич Новицкий уполномочил его вести переговоры с руководством советской кинофирмы “Космос-фильм” и выяснить возможность проката советских фильмов в нашем местном кинотеатре “Капитол”. Скоро кинотеатр принял своих первых зрителей - каждое воскресенье в час дня показывали очередной сеанс. Советские фильмы пользовались огромным успехом у русской публики. Зал кинотеатра забивался буквально до отказа. Деятельность РКДС заметно оживила русскую эмиграцию. Культурный подъем ощущался во всем, закипела театральная жизнь. Русский театр часто ставил спектакли в зале Койтто или Белом зале. Режиссер Альфред Германович Бергстрэм дружил с моими родителями, был частым гостем в нашем доме, также как и сёстры Булич, и Л. Линдеберг. Альфред Германович Бергстрэм приехал в Финляндию из России во времена НЭПа. Он был профессиональным актером, учился у Станиславского, но в Хельсинки волею судеб ему пришлось стать парикмахером. Однако, театр манил и он организовал театральную студию, в которой был и режиссером, и одновременно актером, выходя на сцену вместе со своими подопечными.

А. Г. Бергстрэм поставил много спектаклей, его режиссерская деятельность получила признание, запомнились лестные рецензии на спектакль “Ведьма” по Чехову, где сам Бергстрэм с большим успехом сыграл главную роль старика. В основном, спектакли проходили в зале Койтто, реже на сцене зала “Балдер” или в “Белом зале”. Была актриса и театральный режиссер Екатерина Алексеевна Зяблова-Хиитонен. Она оказалась в Хельсинки, пожив прежде в Париже, откуда её вывез муж, финн по национальности. Екатерина Алексеевна рассказывала, что тоже училась у Станиславского, потом играла в провинциальных театрах. А. Г. Бергстрем, нужно сказать, реагировал на это сдержанно, замечая как бы, между прочим, что ему не приходилось встречать Зяблову на курсах Станиславского. Но как бы там ни было, а Екатерина Алексеевна, по мнению специалистов, вполне владела актерским ремеслом и зарекомендовала себя с лучшей стороны в качестве театрального режиссера. Под ее руководством Русский театр также поставил немало хороших спектаклей, например, “Васса Железнова” по Горькому, где она сама играла роль Вассы. Помимо того, Екатерина Алексеевна устроила при РКДС театральные курсы для молодежи под названием “Студия”, где можно было учиться актерскому искусству. Лекции по актерскому ремеслу читала сама Екатерина Алексеевна, также выступал с лекциями по литературе, дикции и риторике Леонид Магнусович Линдеберг. Я эти лекции посещала с большим интересом.

Серьезным вкладом РКДС стало образование Русской школы, превратившейся со временем в Финско-русскую школу. Пару лет поработала и я в этой школе, благодаря настойчивости Бориса Евгеньевича Новицкого, долгие годы исполнявшего обязанности ректора. Я преподавала немецкий и английский языки. Пригодились знания иностранных языков. Да и разве бывают знания лишними?

- Спасибо за интересный рассказ, Марина Михайловна. В заключение нашей беседы хотелось бы вас попросить рассказать подробней о сестрах Булич. Обе сестры получили достаточную известность, но вы с ними были знакомы лично, близко их знали. Свидетельства такого рода имеют свою неповторимую ценность.

- Семья Булич жила в Петербурге. Глава семьи, Сергей Сергеевич Булич был ректором Университета Бестужевских курсов для молодых студенток в Петербурге. Одновременно он заведовал кафедрой морфологии. Летом 1917 года семья выехала на дачу в Куолемаярви (неподалеку от Выборга). Задержались на даче до осени и, в результате установления новых границ с Финляндией, оказались отрезанными от России, стали эмигрантами не по своей воле, как и тысячи других русских. После смерти профессора семья – мать, две сестры и два брата – перебрались в Хельсинки, расселились в меблированных комнатах, расположенных в разных районах Хельсинки.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

СВЕЖИЙ ВЕТЕР ПЕРЕМЕН

Проблема пополнения своих рядов молодыми, свежими силами, дававшая о себе знать и раньше, во второй половине восьмидесятых годов обострилась. Те энтузиасты, что начинали в 1945 году к этому времени постарели, многие из них ушли из жизни: Л. Л. Кузьмин, О. В. Дидерихс, И. И. Воробьев, Б. Е. Новицкий, Е. П. Фриск, С. Н. Храмов – почти вся старая гвардия. Часть русской молодежи накрыло волной ассимиляции: они утратили родной язык, утратили интерес к русской культуре, их целиком поглотила финская среда, быт, финский образ жизни. Для другой части русской молодежи, вероятно, ценности, составляющие стержень РКДС, оказались непривлекательными, морально устаревшими. РКДС держался на плечах поколения бывших искровцев, детей старой гвардии, и частью на тех, кто перебрался в Финляндию в шестидесятые годы из Советского Союза.

Перспективы РКДС с учетом этого фактора выглядели достаточно мрачно. Ситуация коренным образом изменилась в девяностые годы: будучи до этого довольно закрытой страной, Финляндия приоткрыла двери для иностранцев и, прежде всего, для выходцев из республик бывшего СССР. В Хельсинки и в другие города страны на постоянное место жительства переезжали целыми семьями ингерманландцы. Как правило, один из супругов оказывался русским по происхождению, либо представлял собою ещё какую-нибудь национальность, недостатка в которых Советский Союз не испытывал. Для большинства ингерманландцев, как выяснилось, русский язык стал родным с детства, так что из этой части переселенцев значительная группа людей естественным образом влилась в русскую диаспору, в привычную среду. Стали прибывать русские специалисты по трудовым контрактам. Попадали в страну, как и прежде, в результате брачных союзов. Всех этих людей, безусловно, объединял русский язык, общее историческое, культурное и духовное прошлое. Это новое для русской диаспоры в Финляндии положение стало поистине моментом возрождения для РКДС.

В 1992 году председателем Союза был избран Михаил Борисович Новицкий. Родившийся в Финляндии, “искровец” сороковых годов, он успел с немалой пользой поработать на благо РКДС и в пятидесятые и шестидесятые годы, не прерывал связей и позже, когда в течение многих лет возглавлял крупнейшее туристическое агентство, осуществлявшее поездки туристов из Финляндии в Советский Союз. Был соучредителем лагерного общества “Вахерма” и его многолетним председателем, с семидесятых годов постоянно входил в число членов правления РКДС. Выбор председателя во всех смыслах оказался оправданным: с точки зрения традиций М. Б. Новицкий являлся продолжателем дела своего отца, Б. Е. Новицкого; с точки зрения практической он обладал богатым опытом руководителя, хозяйственника. С М. Новицким я проработал в одном правлении последние три года его пребывания на посту председателя. Его трудоспособности можно было поражаться, он успевал быть в курсе всех наших дел, вникал во все подробности, ничего не упускал из виду, с карандашом в руке ежедневно просматривал газеты, журналы, выписывал всю информацию, которая могла оказаться полезной для нас. Всё это доводилось до сведения членов правления, прорабатывалось, оценивалось.

Помимо этой удивительной трудоспособности, М. Новицкий отлично, разумеется, ориентировался в реалиях финской жизни, знал порядок работы министерств и ведомств, принципы, которыми они руководствовались при рассмотрении прошений на дотации. Неоднократно к нему обращались наши менее опытные соотечественники с просьбой помочь составить прошение в то или иное министерство. Справедливости ради, нужно отметить, что работать с М. Новицким бок о бок было нелегко: характер сильный, неуступчивый. Как тут не вспомнить слова из интервью с Ириной Карвонен: «Это всё были самостоятельные зрелые испытанные люди, за плечами нелегкий жизненный опыт, свой взгляд, свое видение проблем. Отсюда накал страстей во время споров, отсюда и случались обиды».

28 ноября 2004 года на годовом собрании Михаил Борисович после тринадцати лет непрерывной работы оставил пост председателя РКДС, был избран новый председатель. Им стал музыкант, композитор, заслуженный деятель искусств республики Карелия – Валерий Никитин. Сразу по окончании собрания я взял короткое интервью у нового председателя, выдержку из которого уместно здесь воспроизвести: “Михаил Новицкий блестяще справлялся со всем этим хозяйством в течение тринадцати лет. Сказался, конечно же, его прошлый опыт работы на руководящей должности в сфере туризма. Умение подобрать нужные кадры, умение общаться с людьми, уменье разбираться в сложных финансовых и юридических вопросах – все это, согласитесь, важные предпосылки для успешного руководства любой организацией, в т.ч. общественной. К этому нелишне добавить, что Михаил Новицкий никогда не заискивал перед властями, его основными аргументами всегда оставались насущные интересы русских в Финляндии – сохранение русского языка, русской культуры, пропаганда лучших образцов русского искусства и русских традиций. Неудивительно, что наше собрание единодушно и искренне выразило благодарность председателю за многолетнюю работу и избрало Михаила Борисовича почетным председателем РКДС”.

Резкий наплыв в страну людей, говорящих на русском языке, отдаленно напоминает ситуацию времен гражданской войны, когда в Финляндию из России хлынул поток беженцев. Наталья Башмакова и Марья Лейнонен в своей работе “Из истории и быта русских в Финляндии 1917–1939” отмечают важную деталь, сопутствующую этому переселению: “После провозглашения независимости отношения между оседлыми русскими и эмигрантами складывались не без затруднений: коренные русские не видели себе пользы в политической деятельности эмигрантских группировок и уклонялись от контактов с пришельцами”. В девяностые годы прошлого столетия этого не произошло. М. Б. Новицкий напротив увидел в переселенцах то самое пополнение, ту свежую кровь, недостаток которой так остро ощущался в рядах РКДС. И люди откликнулись. Наталья Пашкина, Альбина Паркконен, Лариса Малмберг, Светлана Мышкина, Лилия Мельникова, Сергей Смирнов, Мария Ключко… Они были среди первых.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

МАРИЯ КЛЮЧКО

(в редакции В.Суси)

К  началу девяностых годов проблема обновления РКДС, особенно притока молодежи была видна невооруженным глазом. Люди, увы, стареют и уходят из жизни. Все это не могло не коснуться и РКДС, где сложилась в этом смысле довольно тяжелая ситуация. В Хельсинки в это время продолжали работать Женская секция и библиотека, оставались три коллективных члена - Русский комитет защиты мира, спортивное общество «Динамо», Гельсингфорсский балалаечный оркестр. Из-за финансовых трудностей перестал выходить журнал “Наша жизнь”. Та же картина наблюдалась в Котка, Хямеенлинна и Турку, где деятельность отделов РКДС постепенно затухала. В какой-то степени мы, переселенцы, служили резервом для пополнения редеющих рядов. Но нужно сказать, что среди вновь прибывших далеко не все отнеслись к РКДС с сочувствием и пониманием. Находились и такие, кто, преследуя собственные цели, сознательно создавал негативный образ РКДС, игнорируя роль и значение Союза в деле сохранения и развития русского языка и русской культуры в Финляндии. Профессор-египтолог, Ростислав Гольтгоер отмечал в своей книге “Русскому верный”: “Взамен - и в противовес - упраздненным организациям (в 1944 по условиям перемирия были запрещены почти все русские организации) был создан РКДС, который многие десятилетия и был почти единственным средоточием культурной деятельности русских в Финляндии...”.

Высказывался по этому вопросу и М. Новицкий: “Говорят, что РКДС был политической организацией, потому что большинство членов имело левые взгляды, симпатизировало Советскому Союзу..., но не надо забывать, что никогда членов не отбирали по идеологическим признакам, и что каждый человек имел и имеет право на собственное политическое убеждение, или не иметь его. Каждый слушатель той или иной лекции, доклада, беседы мог согласиться с выступающим или не согласиться с ним, мог высказать свое особое мнение или сохранить его при себе”. Изучая архивы РКДС, мне попадались любопытные сведения, свидетельствующие и об интернациональном составе Союза и о свободе выбора людей в отношении членства в общественных организациях. С 1945 г по 1953 г в РКДС состояли люди разных национальностей: русские, финны, поляки, евреи, эстонцы, шведы. Отличались они и по уровню образования: от простых рабочих до профессоров (например, Wahros Igor - профессор Хельсинского Университета был одним из авторов, составивших “Финско-русский словарь”, состоял членом РКДС в течение 18 лет). Часто они одновременно были членами других организаций, далеких от «левизны», таких как, например: Русское благотворительное общество, Еврейское общество в Тампере, Купеческое общество и т.д.

Знакомство

Интернациональный дух и атмосфера доброжелательности царили в РКДС и в девяностые годы, когда мы с мужем, Сергеем Смирновым, впервые переступили порог клуба. Встретили нас в РКДС действительно доброжелательно, с открытым сердцем. Многое в новой стране было для нас непонятно, вызывало вопросы. Тесное общение с людьми, родившимися в Финляндии, оказалось полезным, помогало нам разбираться с нашими проблемами, узнавать страну, порядки и нравы. Охотно просвещал нас Георгий Онуфриев, открытый и доброжелательный человек. Впрочем, и все остальные делали это с не меньшей отзывчивостью. Мы с мужем посещали вечера, приходили на встречи с интересными людьми, на концерты. Перезнакомились с ветеранами РКДС. А в середине девяностых и сами вовлеклись в общественную работу, вошли в состав правления РКДС.

Вечера проводились очень весело: не молодые уже люди оживлялись, у них поднималось настроение, помню, как с огоньком исполняли “Ламбаду” Галина Индрен и Владимир Бураков, или как здорово отплясывала Валентина Бородавкина. Увлекательные вечера организовывала Женская секция, к тому же, эти вечера славились отменной кулинарией, что, конечно, неудивительно, если принимать в расчет женскую хозяйственность и умения в приготовлении блюд. Вечера женщины проводили за счет собственных средств, организовывали пожертвования, устраивали лотереи. Они искусно шили, вышивали, вязали. Случалось, что выкраивали средства на общее дело из своей пенсии. Доходы от лотереи в 1995 г. были пожертвованы на проведение 50-летнего юбилея РКДС. Благотворительность всегда была присуща Женской секции. Н. П. Жаворонкова, занимавшая когда-то пост председателя секции, в течение 10 лет жертвовала из своей скромной пенсии средства для поддержки обучения бедных детей в Индии и России. Женская секция продолжала свою работу до 1995 г.

Женская секция (слева направо): Т. С. Родионова, Г. Франк, М. А. Поволяева, К. Остров, Е. Поваляева

Вечера женщины проводили за счет собственных средств, организовывали пожертвования, устраивали лотереи. Частенько гостями на русских вечерах были финны, тяготеющие к русской культуре. Проводились поэтические вечера, читались исторические доклады. Огромный интерес вызвало выступление в 2000 г крупного финского историка, профессора М. Клинге. Его лекция о Финляндии в период ее вхождения в состав Российской Империи на правах Великого княжества Финляндского

Женская секция в девяностые годы

изобиловала фактами либо неизвестными нашей публике, либо малоизвестными. Иногда, на наших встречах случались споры и, бывало, что страсти нешуточно накалялись. Оригинально и каждый раз с неизменным успехом приводил всех в равновесие В. В. Рачинский: он брал слово и начинал читать лирические стихи. И к общему удовольствию этот способ оказывал успокаивающее действие. Запомнился вечер, посвященный 120-летию Ф. Шаляпина, на котором выступил один из аккомпаниаторов великого певца, известный пианист и композитор, дирижер Жорж де Годзински. Он сопровождал Ф. Шаляпина во время его гастролей по Финляндии и Японии в 1935-1936 гг., располагал богатой коллекцией фотографий, сделанных во время этого путешествия. Рассказ Жоржа де Годзински, сопровождаемый редкими снимками, произвел сильное впечатление, накрепко осел в памяти. Большая заслуга в том, что этот вечер состоялся, принадлежит певцу, известному в Финляндии тенору, Георгию Павлову.

Он был близко знаком с Жоржем де Годзински, а перед великим талантом Федора Шаляпина преклонялся. Известна такая история: как-то по случаю Г. Павлов приобрел пальто Ф. Шаляпина, оно долго хранилось у него дома, как ценная реликвия, а потом было передано певцом в дар Театральному музею в Санкт­Петербурге. Вечер памяти М. Мусоргского запомнился благодаря малоизвестным записям композитора из личного собрания Т. И. Карпинской. Памятным событием в девяностые годы стала передача иконы в дар Никольскому скиту Валаамского монастыря. Дело в том, что икона была написана студийцами РКДС под руководством художницы С. Сундквист. С Валаама прибыли духовные лица, состоялась торжественная церемония.

Русские встречи

Крупными событиями в жизни РКДС были традиционные «Русские встречи» - ежегодные, культурные смотры творческих коллективов со всей Финляндии. Такими они остаются, и по сей день. Культурная жизнь русской диаспоры, в основном, сосредоточена в Хельсинки, но и в других городах Финляндии набирают силу Русские клубы, объединяя вокруг себя способных людей. Успешно работают Русские клубы в Турку, Тампере, Котка, Коувола.

“Русские встречи”, которые в последние годы проходят в помещении Российского центра науки и культуры, превращаются на два дня в крупное событие, к которому тщательно готовятся участники творческих коллективов, чтобы показать всё лучшее, чего они достигли за прошедший год. Но так было не всегда. Всё началось со встреч в семидесятые годы людей знакомых между собой, но живущих в разных местах Финляндии. На дружеских встречах, как водится, пели, танцевали, потом стали приглашать музыкантов и артистов из России. Постепенно встречи становились всё популярней, участников становилось всё больше и, в конце концов, “Русские встречи” заняли значительное место в жизни русской диаспоры и в деятельности РКДС – организаторе этих культурных событий.

“Русские встречи” проводились не только в Хельсинки. В сентябре 1993 г. они состоялись в Тампере, куда съехалось со всей Финляндии 150 человек гостей. Прибыли гости и из-за рубежа: из России приехали представители Ассоциации “Родина”, Эстонию представлял Союз Славянских Просветительных и Благотворительных обществ. В “Русских встречах” 1997 года приняло участие 700 человек, а сами встречи проходили в течение двух дней. В живописном месте под Турку состоялись “Русские встречи” в 1999 г. В программу, помимо концертов, экскурсий, игр для детей и взрослых, был включен семинар на тему “Проблемы интеграции русской диаспоры в Финляндии”.

“Русским встречам” стали уделять внимание финские власти и финская пресса. Свое приветствие в адрес участников прислала в 2000 г Президент Финляндии Тарья Халонен. Стало хорошей практикой приглашать на семинары ответственных чиновников из различных министерств Финляндии. Так, в 2001 г в работе семинара принял участие советник Министерства труда, генеральный секретарь комитета ЭТНО Ристо Лаакконен. В 2002 г - сотрудник Министерства просвещения Финляндии М. Кортес-Теллез. Порядка тысячи зрителей собирают в течение двух дней “Русские встречи”. На главном мероприятии праздника – Гала-концерте – свободных мест, как правило, не бывает. В 2004 г. “Русские встречи” проводились в тридцать первый раз. На Гала-концерте выступили художественные коллективы из Турку, Котка, Тампере, Хельсинки, вел концерт Виктор Древицкий. Состоялся очередной семинар - “Положение русскоязычных женщин-иммигранток в Финляндии”.
В этом, 2005 г. “Русские встречи” были объединены с юбилеем в честь 60-летия РКДС. По установившейся традиции последних лет торжества проходили в Российском центре науки и культуры.

А десять лет тому назад юбилейные торжества по случаю 50­летия РКДС проходили в Белом зале Хельсинки. Это один из старейших и красивейших залов столицы. До войны русская эмиграция неизменно там отмечала наиболее значительные праздники. Р. А. Гольтгоер вспоминает в своей книге об одном таком вечере, на котором присутствовал маршал К. Г. Маннергейм. Мать Р. А. Гольтгоера, исполнительница русских песен, как пишет автор, имела честь преподнести почетному гостю по русской традиции чарочку. На юбилее в 1995 г гостем РКДС был директор центра культуры г. Хельсинки Ю. Лармола. Присутствовал Чрезвычайный и Полномочный посол Российской Федерации в Финляндии Ю. С. Дерябин.

В своей речи председатель РКДС М. Б. Новицкий, касаясь перспектив Союза, коснулся проблемы резервов: “Как ни хороша история, современность требует новых подходов, даже, может быть, радикальных изменений и упорных поисков. В ряды РКДС должны войти новые молодые русские люди, для них должны открываться возможности проявить себя...”. В этом же духе выступил на юбилее российский посол Ю. С. Дерябин: “Хотелось бы, чтобы приезжающие русские не замыкались в своей скорлупе, не занимали позиции отчужденности, не страдали комплексом неполноценности. В этом РКДС сегодня им может помочь”. Со своей стороны посол предложил возобновить традиционные встречи в Российском посольстве с представителями русской общественности.

Форум русскоязычного населения

Попыткой повысить авторитет русскоязычного меньшинства стало учреждение 15 мая 1994 года Форума русскоязычного населения Финляндии. Этому предшествовала серьезная работа, связанная с анализом “Договора между Финляндской Республикой и Российской Федерацией об основах отношений”, заключенного 20 января 1992 г. Была создана независимая группа, которую возглавил М. Новицкий. К весне 1993 г. группа подготовила меморандум “Вопросы русскоязычного населения Финляндии”. Меморандум был передан Министерству просвещения Финляндии, Парламенту, посольству РФ, различным российским организациям. На взгляд разработчиков меморандума необходимо было переходить к конкретному воплощению в жизнь тех идей, которые были сформулированы в Договоре. Учреждение Форума должно было по мысли основателей способствовать этому процессу. Ставилась задача: “...быть свободным и открытым форумом для выявления и обсуждения гражданских инициатив русскоязычного населения Финляндии, содействовать соблюдению языковых, культурных, правовых, религиозных и социальных прав и интересов русскоязычного населения...”.

Форум как организация не участвовал в политической деятельности. По замыслу организаторов, он должен был оказывать помощь русскоязычному населению в сохранении русского языка, традиций и исторических памятников. Президентом Форума был избран профессор-египтолог Р. Гольтгоер. В интервью местной газете он выделил одну из главных задач Форума: «У т. н. «старых русских» существует проблема - сохранение языка. Люди, живущие в стране в третьем-четвертом поколении, ассимилировались, часто в их семьях по-русски не говорят, язык начинает забываться. Поэтому наша задача - предоставить возможность больше общаться между собой на родном языке». Однако, в силу различных обстоятельств Форум прекратил свою деятельность.

В декабре 2000 г была официально зарегистрирована Финляндская Ассоциация Русскоязычных обществ (ФАРО). РКДС выступил членом-соучредителем. По сути, ФАРО по своему содержанию и по своим целям продолжает дело, начатое Форумом, но членами этой ассоциации могут быть только организации и коллективы, а не индивидуальные лица.

Живая работа

В 1992 году балалаечный оркестр “Калинка”, созданный Альбиной Паркконен, вошел на правах коллективного члена в РКДС. Своим решением правление передало оркестру музыкальные инструменты, оставшиеся ещё от старого балалаечного оркестра. “Калинка” неизменно выступала на наших вечерах и праздниках с концертами, коллектив понравился публике, его стали приглашать на финскую сцену, начались гастроли по стране и за её пределами. В 1999 г. Балалаечный оркестр “Калинка” по приглашению Государственного академического ансамбля им. В. В. Андреева принял участие в музыкальном фестивале “Белые ночи” в Санкт-Петербурге. С большим успехом коллектив выступил в апреле этого года на юбилее в честь 60-летия РКДС.

Плодотворно работала в девяностые годы музыкант Н. Пашкина. Два коллектива были созданы благодаря её усилиям - вокальный ансамбль “Рапсодия” и детский ансамбль “Росинка”. Вместе с детским цирковым коллективом “Икар” в ноябре 1995 г. в Бельгии объединенный творческий коллектив, соединивший русское народное творчество с элементами цирка, завоевал две золотые медали на европейском конкурсе цирковых программ “Шоу-программа”.

Приток переселенцев в Финляндию сказался и на оживлении деятельности отдела РКДС в Хямеенлинна, где председателем был А. Устинов (в 1995 г. отдел возглавила Л. Пеккаринен,  дочь А. Ушанова). В Хямеенлинна также возник оркестр народных инструментов “Балалайка” под руководством Г. Толмачева. Крупным культурным событием Финляндии стал в 1999 г юбилей в честь двухсотлетия со дня рождения А. С. Пушкина. Не напрасно говорят: Пушкин это “наше всё”. И, действительно, можно привести бессчетное количество примеров того, когда наш великий предок примирял между собой людей прямо с противоположными взглядами на миропорядок.

Перед гением и величием А. С. Пушкина отступает суета времени. Так, было и в русской эмиграции, будь то в Париже, в Берлине или в Хельсинки. Русская культура и Пушкин – понятия неразделимые. Русская колония в Финляндии с начала 20-годов прошлого столетия отмечала “Дни русской культуры” и неудивительно, что торжества приурочивались к памятной дате, связанной с именем А. С. Пушкина. Из архивов мы знаем, что 20 мая (6 июня) 1937 г. Русская колония в Финляндии широко отмечала 100-летие со дня рождения А. С. Пушкина. Повсюду проходили концерты, пушкинские чтения, юбилейные торжества. Вот что писал выборгский журнал “Содружество”: “По установившемуся обычаю “День” приноравливают ко дню рождения Пушкина - 20 мая (6 июня) - и празднуют его во всех, даже самых отдаленных уголках русского рассеяния. Какой смысл мы должны вкладывать в празднование этого дня?

...Когда-то Скупой Рыцарь, пишет русский историк проф. Е. Шмурло, спускался в свои подвалы, открывал сундуки и любовался блеском хранимого там золота... У нас тоже есть свои сундуки; мы открываем их и тоже радостно разглядываем содержимое, ... причем вид этих сокровищ вызывает у нас чувство благодарной памяти о тех, кто накопил их, оставив в наследство нам и всему человечеству и прямо необходимо раскрывать сундуки с нашими сокровищами, и тем возрождать угасающее чувство горделивого сознания своей принадлежности к Русской народности, к Русской Культуре...”.

Теперь, в 1999 г приближалась очередная юбилейная дата – двести лет со дня рождения поэта. В РКДС решили провести по этому случаю большие празднества. Был образован комитет по подготовке к юбилейным торжествам, куда пригласили людей, общественная деятельность которых получила известность в русской диаспоре. От РКДС в состав комитета вошли: М. Б. Новицкий, Т. И. Карпинская, Г. А. Индрен, В. Никитин и я. Общество «Природа и здоровье» представлял его председатель, В.В.Лосев. Русская Купеческая библиотека делегировала в комитет В. А. Шеншину. От Российского центра науки и культуры участие в работе приняла М. Н. Найфельд. Вошли также в комитет М. М. Вальман, Э. Н. Авакумова и И. Мяки. Возглавила комитет старший преподаватель Финско-русской школы В. Д. Изюмова. В. Д. Изюмова, человек высокой культуры и поразительного трудолюбия, проработавшая много лет преподавателем русского языка и литературы в Финско-русской школе. Валентина Дмитриевна много сделала для популяризации русского языка. В течение многих лет она принимала участие в организации олимпиад по русскому языку в Финляндии.

Помимо своей основной работы, она находила время делать доклады на литературных вечерах и праздниках. В 1994 г. Валентина Дмитриевна организовала праздник славянской письменности и пригласила выступить на нем протоиерея Покровской церкви В.Лютика. Уйдя на пенсию, В. Д. Изюмова не смогла сидеть без дела и начала активно помогать заведующей Купеческой библиотеки М. Ф. Гарднер в систематизации книг. Работая в библиотеке, продолжала пополнять свои знания, интересуясь новыми направлениями в литературе. Одним словом, возглавил пушкинский комитет человек достойный во всех отношениях.

Местом для проведения юбилея стал Александровский театр, названный в честь русского императора Александра II, в эпоху которого он был построен, как и здание Мариинского театра в Санкт-Петербурге. Помещения театра, расположенного в центре финской столицы, хранят в себе, кажется, атмосферу русской духовности. Пожалуй, лучшего места для проведения торжеств в память Пушкина просто не сыскать во всей Финляндии.

Здесь, в Александровском театре и прошли главные мероприятия: конкурс чтецов, конкурс детского рисунка, театрализованное представление по сказкам А. С. Пушкина и под занавес, как положено, состоялся большой заключительный концерт, организованный В. Никитиным. Свою лепту в программу концерта внесли Лев и Валентина Изюмовы, и другие. В Русской Купеческой библиотеке была организована выставка редких изданий произведений А. С. Пушкина и Пушкинской эпохи.

В жюри конкурса чтецов пригласили популярного актера В. Хаапасало. Произведения Пушкина читались участниками конкурса, как на русском, так и на финском языках, и участвовали в конкурсе, как русские, так и финны. Присутствовали почетные гости, представляющие различные финские организации, среди почетных гостей находился Полномочный и Чрезвычайный Посол РФ Иван Абоимов. Выступили все наши лучшие коллективы, все лучшие артисты: балалаечный оркестр «Калинка», солисты - Г. Павлов и С. Халттунен, мужской хор Успенского Собора под руководством композитора и дирижера П. Миролюбова. Солисты М. Крысин и И. Хямяляйнен, наряду с другми произведениями,  исполнили кантату, написанную П.Миролюбовым ещё в 1937 году ко Дню рождения Пушкина. Кантата так и называлась – “Ода Пушкину”. Замечательно исполнила романсы на стихи Пушкина солистка финской оперы Риита-Майя Ахонен. Партия фортепиано ­Л. Максимов. В концерте принял участие дуэт - А. Куликов (скрипка) и В. Шульга (альт).

Юбилей А. С. Пушкина действительно стал крупным событием, широко освещался финской прессой. Через год, в 2000 году Александровский театр опять оказался в центре внимания как финской, так и русской общественности ­старейшему театру исполнялось 120 лет. Руководство театра, на чьей памяти свежи ещё были выступления наших исполнителей, обратилось к РКДС с предложением принять участие в юбилейных мероприятиях и на этот раз. Предложение было с благодарностью принято и самодеятельные коллективы РКДС и клуба “Садко” преподнесли свой творческий подарок заслуженному театру в День его рождения.

Новый поворот

В 1998 году РКДС был вынужден оставить обжитое помещение на Нейтсютполку 1, предоставленное в пользование советским посольством ещё в пятидесятые годы. Теперь зданию предстоял капитальный ремонт. Новое помещение арендовали у Хельсинского прихода православной церкви по адресу Унионинкату 39 А 4. Это была довольно вместительная квартира на третьем этаже, нуждавшаяся во внутренней перестройке. В переустройстве приняли участие члены правления, пришли на помощь динамовцы, но все основные работы выполнил Калеви Вехкакоски. Переезд в новое помещение и связанные с этим финансовые трудности, вынудили правление РКДС обратиться ко всем нам, с просьбой оказать посильную материальную помощь организации. На это обращение откликнулись многие. Мне вспоминается, как один из старейших членов Н. И. Суренкин на одном из собраний передал моему мужу (председателю клуба “Садко”, Сергею Смирнову) деньги на нужды РКДС. “Как бы тяжело ни было, это время пройдет, и мы снова встанем на ноги”, - сказал он. 18 февраля 1999 г. состоялась презентация нового помещения, отец Вейкко Пурмонен в присутствии митрополита Лео исполнил обряд освящения.

Презентация проходила всего через три месяца после официальной регистрации отдела РКДС – клуба “Садко”, учрежденного с целью расширения клубной работы в Хельсинки. Был составлен план работы по проекту, назначен руководитель проекта ­ Л. Малмберг. Новое помещение, финансовая поддержка со стороны Центра труда и предпринимательства региона Уусимаа, учреждение клуба «Садко» - всё это вместе укрепило материальную базу РКДС и способствовало развитию нашей деятельности. Появилась возможность временно трудоустраивать безработных. В условиях безработицы это обстоятельство в определенной мере выручало наших переселенцев, помогало им адаптироваться в новой стране. Следующим серьезным шагом, придавшим всей наше работе слаженность, явилась новая штатная должность исполнительного директора РКДС и клуба “Садко”. Осенью 2001 года в этой должности приступил к работе Владимир Поволяев. Спустя три месяца В. Суси взял интервью для газеты “Спектр” у исполнительного директора. Ниже представлены фрагменты из этого интервью, позволяющие ближе познакомиться с Владимиром Поволяевым и его взглядом на ситуацию в РКДС:

- “Мне пятьдесят пять лет, родился и вырос в Финляндии, как говорят - из старых русских. Работал в различных фирмах, многие из которых имели деловое сотрудничество с Советским Союзом, неоднократно выезжал в командировки в Москву и Ленинград. Одновременно принимал самое активное участие в создании спортивного русско-финского общества “Динамо” и вот уже более двадцати лет вхожу в его руководство.

- Значит, обладаете опытом руководящей работы и с новой должностью справляетесь без проблем?

- Не могу с этим согласиться: в каждом деле существует своя специфика, требующая определенного опыта и определенных знаний. РКДС в тесном взаимодействии с клубом “Садко” также представляют собой достаточно сложную структуру и для того, чтобы в ней освоиться необходимо время. Поэтому проблемы есть, но как мне видится, проблемы решаемые.

-Какие из этих проблем Вы бы выделили?

Театральная жизнь

В прошлом РКДС уделял много внимания театральной деятельности, о чём уже рассказывали на страницах сборника и Г. Изюмов, и В. Бородавкина и В. Поволяев, и М. Вальман. Нам была известна замечательная история Русского театра, мы много слышали о шумном успехе спектаклей, о режиссерах: А. Г. Бергстрэм, Е. А. Зябловой-Хийтунен, Н. Бегичеве, И. Батуевой, Г. Стенинге, Н. Прониной. Теперь, в середине девяностых годов нас всех в РКДС не оставляло желание опять вернуться к театральной деятельности. В 1997 г был организован детский театр, режиссером стала Н. Лундышева, профессиональный театральный работник. Потом продолжила эту работу В. Микконен. В 1997 г театральный коллектив принял участие в Международном фольклорном фестивале “Руны Балтики” в Выборге. На суд зрителей ребята вынесли сказку “По щучьему велению”.

В 1998 г благодаря усилиям И. Мяки, тогда добровольным помощником, была создана театральная студия “Волшебная страна”. В течение нескольких лет студийцы показали зрителям целый ряд спектаклей: “В гостях у феи”, “У Лукоморья”, “Приключения в Простоквашино”, “Рождество у гномов”, “Всё для малышей”, “Русская ярмарка”, “Белоснежка”, “Аленький цветочек”, “Буратино”, “Морозко”. Однако, не покидали нас, членов правления, и мысли о возрождении Русского театра, основанного в 1928 году. На собраниях об этом всё чаще заходил разговор. Выяснилось, что учредительные документы сохранены и находятся у Георгия Стенинга, одного из актеров и режиссеров послевоенного времени. Это был удивительный человек: образованный, интеллигентный, глубоко преданный театральному искусству, прекрасно читавший стихи Пушкина на французском языке. Довелось ему, и повоевать, причем в рядах Французского Иностранного Легиона. Вот к нему мы и обратились за советом и помощью, и обрели в его лице бескорыстного единомышленника, сделавшего всё возможное для восстановления Русского театра. 24 октября 1999 г на встрече актеров-любителей был подтвержден факт официального возобновления деятельности Русского театра. Председателем общества “Русский Театр в Финляндии” была избрана Л. Малмберг, режиссером театра стала И. Резникова.

Ирина Резникова, выпускница школы-студии МХАТ, профессиональная актриса, сыгравшая немало значительных ролей на сценах театра им. Маяковского в Москве и знаменитого БДТ в Ленинграде, собрала вокруг себя молодежь, и студийцы приступили к репетициям. Спустя непродолжительное время зрители увидели первую работу творческого коллектива: спектакль по пьесе Л. Филатова “Про Федота стрельца, удалого молодца”. Затем последовали сценки из произведений А. Чехова, М. Зощенко, инсценировки по мотивам рассказов В. Шукшина. Творческим успехом театральной студии и его режиссера стал спектакль “Золушка”.

Выпускник ГИТИСА, актер Михаил Егоренков, поработавший в Москве в “творческих мастерских” Клима (режиссер Владимир Клименко), организовал при РКДС театр-студию “Вагон”. До этого М. Егоренков неоднократно выступал в составе финских трупп по проектам высшей театральной школы, поставил по пьесе А. Вишневского моноспектакль “Шаровая молния”. В дни “Русских встреч” 2002 года студийцы порадовали публику спектаклем “Конек-горбунок”, зрелищным, костюмированным представлением. Признательность публики получил спектакль “Принц-актер”. Крепкую режиссерскую работу показал М. Егоренков в 2004 г – спектакль “Зима” по пьесе Евгения Гришковца.

Находит время для творческого сотрудничества с РКДС актер и режиссер, Виктор Древицкий. Он закончил в Москве высшее театральное училище им. М.С.Щепкина, работал в московских театрах, потом в Нью-Йорке в течение пяти лет ставил спектакли. Оказался востребованным и в Финляндии: актер Национального театра; снялся в десятках художественных фильмах, выпущенных финскими киностудиями; поставил в 2004 г на финской сцене с участием лучших финских актеров спектакль “Терроризм” по пьесе братьев Пресняковых. С участием актеров театральной студии РКДС Виктор Древицкий поставил спектакль по рассказам В. Суси “От судьбы не уйдешь”.

Коллективные члены

Свою лепту в культурную жизнь русской диаспоры вносили и продолжают вносить коллективные члены РКДС и клуба “Садко”. Упоминавшийся уже балалаечный оркестр “Калинка”, инструментальное “Трио Мельниковых”, Гельсингфорсский балалаечный оркестр, театральное объединение КВН, молодежный театр танца “Funk U”, “Русский клуб” в Турку, клуб любителей путешествий, коллектив “Школа гитары”, детский театр “Пеликан”, шахматная школа “Интеллект”.

Большинство этих коллективов неизменно представляют своё искусство на “Русских встречах”, на вечерах РКДС и клуба “Садко”, на юбилеях. Признание публики получил молодежный театр прогрессивного танца “Funk U”, созданный Андреем Артом, работающим в яркой, экспрессивной, стильной манере. Поставленные им спектакли “Фанат”, “Выставка живого искусства”, “Кентервильское привидение” могут вызывать споры, но не подлежит никакому сомнению, что они стали плодом вдохновения оригинального, самобытного художника.

Большой популярностью пользуется театральное объединение КВН, которое уже несколько лет возглавляет Андрей Моникайнен. Выступления этого коллектива неизменно происходят в переполненных залах. Театральное объединение КВН известно и за пределами Финляндии: они участники игр среди команд российской “Премьер-Лиги”, неоднократно становились победителями межрегиональных игр в Эстонии, Латвии, на Украине и в России.

Все основания испытывать гордость за свои успехи имеет и шахматная школа для школьников “Интеллект”, которой руководят супруги Мавричевы. В 2004 г их воспитанники, добившись хороших результатов на соревнованиях в Турку, получили приглашение на престижный турнир в Австрии.

Полюбилось зрителю инструментальное “Трио Мельниковых” под руководством Лилии Мельниковой. Коллектив регулярно принимал участие в конкурсах и фестивалях за рубежом: в Стокгольме, Москве, Ярославле, Таллинне. Невозможно представить день 9-ое мая, День Победы без баяна Лилии Мельниковой, без ее задушевных русских песен. Сразу после войны и на протяжении длительного времени День Победы непременно отмечался в РКДС. Но постепенно под влиянием различных причин традиция была предана забвению. Начиная, с 2002 г празднование Дня Победы отмечается неуклонно: к обелиску советских солдат возлагаются цветы, проводится поминальная служба, звучат песни военных лет.

Русский Дом

Бережно храня память о прошлом, сохраняя традиции, мы в то же время стремимся жить в ногу со временем. Это отражается не только в содержании вечеров, лекций и семинаров, которые мы проводим, но и в структурных изменениях самой нашей организации. В ноябре 2003 года правление РКДС и клуб “Садко” в целях повышения качества совместной клубной работы ввели в обиход общее для двух юридически самостоятельных общественных организаций неформальное название “Русский Дом”.

В 2003 г РКДС и клуб “Садко” внесли свою лепту в празднование 300-летия Санкт-Петербурга. Был организован большой концерт, посвященный этому событию. РКДС финансировал мероприятие, привлек профессионального сценариста, Л.Элиаву, взял в свои руки всю организацию торжеств, в концерте выступили художественные коллективы “Садко”, постановку осуществил М.Егоренков при участии В.Никитина. 5 июня 2004 г. впервые был проведен первый конкурс-фестиваль детской русской песни в рамках праздника “Жаворонок”. Главным инициатором этого праздника стал композитор и музыкант Валерий Никитин, он же в ту пору член правления РКДС. Специально для фестиваля В.Никитин написал песню. Большие мероприятия требуют большой подготовки, принимают в этом участие все, кто причастен к делам “Русского Дома”.

Славянский венок

К таким крупным событиям относится и “Славянский венок”, певческий праздник в Эстонии, имеющий свою давнюю историю. Первые международные русские певческие праздники в Эстонии состоялись еще в 1937 г в Нарве и в 1939 г в Печоре. Финляндию наряду с вокально-инструментальными коллективами из других стран представляли в то время Гельсингфорсский балалаечный оркестр, старейший оркестр русских народных инструментов, основанный в Финляндии в 1910 году и Русский хор под управлением А. Н. Губерта. Затем, в связи с изменившимся международным положением и государственным статусом Эстонии русские певческие праздники были объединены с общим Всеэстонским Праздником песни.

Гельсингфорсский балалаечный оркестр в 50-ые годы Гельсингфорсский балалаечный оркестр в 2005 г отметил свое 95-летие, что явилось поводом для проведения международного фестиваля оркестров русских народных инструментов. Руководит оркестром Олли Кнут (в центре)

Благодаря Союзу Славянских просветительных и благотворительных обществ в Эстонии в 1991 г. традиция проведения самостоятельных русских певческих праздников была возобновлена и утвердилась под названием “Славянский венок”. С тех пор “Славянский венок” проводится в Таллинне достаточно регулярно. 27-29 мая с.г. состоялся девятый по счету международный фестиваль песни и танца. В фестивале приняло участие более двухсот творческих коллективов из Эстонии, России, Латвии, Украины, Белоруссии, Германии, Финляндии. И, надо сказать, в этом вихре музыки, песен и танцев не затерялись наши коллективы из Финляндии, а представлены они были на Гала­концерте, действительно, артистами высокого уровня: был тут и Гельсингфорсский балалаечный оркестр (художественный руководитель и дирижер, Олли Кнут); и инструментальное “Трио Мельниковых” (руководитель ансамбля Лилия Мельникова), и балалаечный оркестр “Калинка” (художественный руководитель, Альбина Паркконен), и известный баритон, солист Юха Суоминен, и хор “Надежда” из города Котка (руководитель Ольга Хаккарайнен). Вокальный ансамбль духовной музыки “Благовест” под руководством Людмилы Ридаль выступил в Каарлиской церкви.

Русский хор

Касаясь истории певческих праздников в Эстонии, невозможно обойти молчанием историю Русского хора в Финляндии. Основал хор Стратов И. В. осенью 1923 года. Через пять лет, в 1928 г. дирижером хора становится А. Н. Губерт (1889-1955). Он дирижировал хором в течение 20 лет, одновременно руководил Балалаечным оркестром и Гельсингфорсским великорусским оркестром. В репертуар, помимо русских, украинских, а позже – советских песен А. Н. Губерт неизменно включал классику. Спустя годы, отвечая на упреки в увлечении классицизмом, он говорил: “...говорят, что у нас неинтересная программа, что хочется популярной Советской песни, что скучно долго разучивать оперные хоры. Но, господа, мы просуществовали 24 года, мы должны давать на наших концертах классику, от этого я не отойду. Мы должны петь от Глинки до Советских песен. В моих интересах, чтобы хор пел художественно, нельзя петь такие вещи, которые недостойны консерватории. Эти разговоры нам не страшны...”.

В 30-х годах прошлого столетия в составе хора насчитывалось 55 человек. Коллектив пользовался успехом. Зимой 1934 г. во время своих гастролей в Хельсинки знаменитая исполнительница русских народных песен Н. В. Плевицкая встретилась с Русским хором в их клубе. Плевицкая, “Курский соловей”, как называл ее последний русский император Николай II, отметила высокий уровень исполнительского мастерства хора и с благодарностью приняла предложение стать его почетным членом. В 1937 г. почетным членом хора стал балетмейстер финской оперы А. Н. Сакселин, бывший артист балета Мариинского театра.

Как и многие патриотические объединения, Русский хор уделял большое значение национальной символике. Хористы имели свои значки и штандарт с лирой. В 1937-1939 гг. хор принимал участие в певческих праздниках в Эстонии. Председатель комитета Всегосударственного слета русских хоров А.Е.Осипов (Эстония, 1937) писал: “...комитет вынес свою деятельность за пределы Эстонии, и провел переговоры с русскими общественными и музыкальными кругами в Латвии и Финляндии, в результате чего в 1-ом всегосударственном русском певческом празднике в Эстонии принимают участие русские хоры и оркестры народных инструментов из этих стран. Таким образом, 1-ый всегосударственный слет русских хоров в Нарве приобрел характер русского певческого праздника в масштабе почти всей Прибалтики...” Русский хор в сопровождении балалаечного оркестра выступил по эстонскому радио. Помимо Таллинна состоялись выступления и в других городах Эстонии.

В послевоенное время с хором сотрудничали известные музыканты и артисты: прима-балерина Финской Национальной Оперы Э.Сюльвестерссон, артист балета А. Н. Сакселин, композитор и дирижер Г. Ф. Годзински, дирижер П.Ф.Миролюбов, виртуоз-балалаечник Великорусского оркестра народных инструментов И. Ф. Путилин, певцы В. Шведюк, М. Крысин, Г. Павлов, Н. С. Бегичев. Концерты хора можно было увидеть в Messuhalli, Консерватории, Технической школе, выезжали на гастроли в Puncalaidun возле Хамеенлинна, где проживало после войны много красноселов. Выступления хора передавались по финскому радио. Нередко бывали выступления объединенных хоров – русского и финского “Kullervo”. Хор являлся коллективным членом РКДС и в течение 20 лет снимал помещение для спевок в Табуновской школе. Для РКДС Русский хор давал бесплатные концерты, безвозмездно выступал в пользу приюта, русского детского сада, Русского лицея, дома престарелых. По мере возможности Русский хор поддерживал лицей в случаях материальных затруднений, считая что “...поддерживание русской средней школы безусловно необходимо...”. Из собственных средств выплачивались две стипендии учащимся Русского лицея.

Русский хор под управлением А. Н. Губерта в 40-ые годы стал коллективным членом РКДС Русский хор под управлением А. Н. Губерта в 50-ые годы Хор имел свой штандарт

В 1951 г. правление утвердило предложение Б. Е. Новицкого об отчислении 10 процентов с чистого дохода в пользу лицея. В конце сороковых здоровье не позволило А. Н. Губерту продолжить свою деятельность и ему пришлось хор оставить. На Пушкинских праздниках в 1949 г. хор выступал уже под руководством В. И. Андреева. Потом какое-то время дирижером был П. Ф. Миролюбов, в 1951 г опять вернулся В. И. Андреев.

Русские артисты из Хельсинки в гостях у И. Е. Репина

В том же 1951 г вице-председатель хора, певец С.Путилин попытался объединить Русский Хор, Мужской Хор им. В. Крутова и балалаечный оркестр, но попытка не удалась. В 1956 г. хор распался.

Международные связи

РКДС поддерживает культурные, международные связи с обществами из других стран: в Эстонии, в Швеции, в Германии, во Франции и, разумеется, в России. Налажены рабочие контакты с Международным Советом российских соотечественников, фондом “Россияне”. Исполнительный директор фонда, Скринник Виталий Михайлович дважды становился гостем РКДС. Наши представители со своей стороны участвуют в работе Московского Международного форума соотечественников. Добрые отношения установились у нас с российским посольством, возглавляет которое в настоящее время Полномочный и Чрезвычайный Посол РФ В. М. Гринин.
Конечно, достаточно в нашей работе самых разных проблем, не без этого. Но живое дело делается, и, думаю, это ощущается в нашей диаспоре. Для того и работаем.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

НОВОЕ - ХОРОШО ЗАБЫТОЕ СТАРОЕ

В конце 1998 года был официально зарегистрирован отдел РКДС - клуб «Садко», его первым председателем был избран Сергей Смирнов.

- Были на эту должность и другие кандидаты? Или ты оказался единственным?

- Честно говоря, эта должность не рассматривалась мною, как “почетное кресло” или, тем более, сулящее хоть какую-то материальную выгоду. Это была общественная нагрузка, при том в наиболее сложный для клуба период: только-только состоялась регистрация, никаких дотаций на самостоятельную деятельность, даже собственного счета ещё не было в банке, полная финансовая зависимость от РКДС. К этому времени я был уже не новичок в РКДС: с 1996 года входил в правление, меня знали, могли представить, что от меня можно ожидать, а чего нет.

- Что осталось в памяти из наиболее значительных событий 1996 года?

- Пожалуй, поездка в Хямеенлинна на празднование 50-летия их отдела. Сотрудничество РКДС с отделом в Хямеенлинна в то время было тесным, плодотворным. Председателем Русского клуба была тогда Лидия Пеккаринен, энергичный, знающий человек. Она запомнилась мне и по другому поводу: выступала с блестящим докладом о красноселах у нас, в Хельсинки. Мы выехали целой делегацией, был М. Новицкий, Г. Онуфриев, Л. Малмберг, М. Ключко, Л. Мельникова, Т. Вехкакоски, А. и В. Бородавкины, балалаечный оркестр “Калинка”, коллективы Н. Пашкиной – “Росинка” и “Рапсодия”. Принимали нас очень хорошо. Жили мы в старинном замке “Vanajanlinna”. По случаю юбилея был дан праздничный концерт, в котором, помимо коллективов из Хямеенлинна, показали своё искусство и наши ансамбли. Выступали с поздравительным словом представители местной городской администрации. У меня сложилось самое благоприятное впечатление от этой поездки и оттого, что мы, гости там увидели. Клубная работа в Хямеенлинна велась активно, действовали кружки, был создан замечательный балалаечный оркестр под руководством Толмачева.

- Хорошо, вернемся к твоему председательству. Чем пришлось заниматься на первых порах?

- Рутиной. Да, в основном, это была рутинная работа по разграничению сфер деятельности между РКДС и “Садко” ­ чтобы одно не накладывалось на другое, чтобы была ясность: вот это делает РКДС, а это “Садко”, а вот это мы делаем сообща. До основания клуба “Садко” всю работу выполнял РКДС, все мероприятия проводились РКДС: вечера, концерты, лекции. В 1999 г, учитывая отсутствие финансовой самостоятельности “Садко”, положение, в сущности, не изменилось - организатором всех культурных событий по-прежнему выступал РКДС, хотя формально объявлялось, что такое-то мероприятие проводит “Садко”. Правление “Садко”, действительно, принимало участие в подготовке и проведении мероприятий, но в рамках РКДС. У “Садко” не было возможности привнести что-то своё, фирменное.

- То есть, тебе в твоих усилиях помогало правление клуба “Садко”?

- Конечно. Моим заместителем был опытный Георгий Онуфриев, приступила к делам в качестве организатора клубной работы Лариса Малмберг, активную деятельность развернула Ирина Мяки, собрав детский театральный коллектив “Волшебная страна”. В меру своих сил “Садко” проявлял себя. Кстати сказать, заседания правления мы тогда не проводили каждый месяц, за тот год их наберется не больше пяти-шести, но встречались часто в деловой непротокольной обстановке. Оценивая сегодня то время, могу сказать, что именно тогда вырабатывались основные подходы к решению главных вопросов, а ими были, разумеется, финансовые вопросы. Дело в том, что первые крупные дотации РКДС начал получать в конце 1998 года. До этого у нас фактически не было денег на организационную поддержку мероприятий: вечеров, концертов и так далее. Нам просто некому было поручить, скажем, написать объявление или проверять билеты на входе. Поэтому это всё делалось на голом энтузиазме. Конечно, когда предоставлялась такая возможность, мы изыскивали минимальные средства на вознаграждения, но бывало это крайне редко. Люди, в основном, выполняли эту скучную, рутинную работу на общественных началах. В 1999 году появилась возможность нанимать людей на временную работу, и тогда уже положение стало меняться в лучшую сторону.

- Этот серьезный поворот в работе РКДС, как многие утверждают, произошел благодаря опыту и настойчивости М. Новицкого. Согласен ли ты с этим утверждением?

- Да, это было бы невозможно отрицать. Но, на мой взгляд, в высшей степени полезно показал себя и Г. Онуфриев. Считаю, это была идеальная пара – М. Новицкий и Г. Онуфриев. М. Новицкий силен в стратегии, т.е. он умеет рассчитывать силы на какой-то длительный период, на перспективу: откуда можно ожидать финансирования, насколько это реально, в этом М. Новицкий, как правило, не ошибался. Учитывая ресурсы, которые находятся в нашем распоряжении, он умело планировал и развитие клубной работы, и проведение каких-то крупных мероприятий. Другими словами, чётко представлял, что нам окажется по силам, а что будет, как говорится, не по зубам. А Г. Онуфриев был очень грамотен в тактике, практическом воплощении принятых решений, в проведении тех или иных мероприятий. Всё у него продумывалось до мельчайших деталей, независимо оттого, был это небольшой скромный вечер или крупное торжество с участием сотен людей. Он очень тактично и рационально распределял обязанности между членами правления, стараясь никого не перегружать, но в то же время, чтобы каждый соответственно своим возможностям мог принести пользу коллективу в целом. Это могли быть самые различные поручения, текущей мелочевки всегда хватает. Помню, однажды, он поручил мне такую работу: составить текст и сделать заказ на изготовление пригласительных билетов. Для этого нужно потратить какое-то время, но нельзя назвать это задание чересчур обременительным. Я, конечно, легко всё это сделал. Г. Онуфриев был и главным организатором всех наших поездок по Финляндии, продумывал маршрут, решал вопросы с транспортом, с ночлегом.

- Остался ли в прошлом какой-нибудь интересный опыт, который, на твой взгляд, мог бы пригодиться и сегодня?

Это была идеальная пара – М. Новицкий и Г. Онуфриев (слева)

- Мне кажется любопытной форма, к которой обратилась в свое время Ирина Мяки, экспериментируя с театральной студией “Волшебная страна”. Это был детский театр, но Ирина сумела привлечь к участию в спектаклях и взрослых, в основном, родителей детей. Репетировали всерьез, увлеченно и получались хорошие постановки или театрализованные представления, приуроченные к празднику. Мне запомнился такой спектакль, если не ошибаюсь на Новый год (1998/1999). В нём все взрослые по сценарию роли исполняли как раз взрослые. Андрей Хренков, помню, исполнял роль Карабаса-Барабаса. Сам я выступил в роли Деда Мороза. Подобная форма способствует узнаванию друг друга, сплачивает, объединяет и детей и взрослых в единый коллектив. Так, было и в декабре 2000 года, когда мы устроили игру КВН между детьми и их родителями. Думаю, тот наш опыт и сегодня пришелся бы ко двору.

- Ты уже почти десять лет в правлении РКДС, старожил. Какой тебе видится дальнейшая перспектива? Что нужно сделать для того, чтобы наша работа не заглохла, получила развитие, динамику?

- С одной стороны, этот вопрос трудный, а с другой – легкий. Дело в том, что некоторые вещи, о которых я уже упоминал – совместные коллективы детей и их родителей, что на самом деле было находкой, потом совместные экскурсии, выезды, какие-то общие встречи, проведение, скажем, рождественских вечеров, какие-то такие вот события, которые одно время получили распространение, мне кажется их теперь стало меньше, всё это, на мой взгляд, могло бы способствовать работе в целом.

- В какой-то мере, думаю, это так. Я просто хочу сказать, что есть какие-то наработки, определенный полезный опыт и это стоило бы учесть.

- То есть, речь идет о важности общих мероприятий вместе с родителями и их детьми, с членами РКДС и “Садко”, которые сплачивают коллектив, а сплоченный коллектив способен на эффективную работу?

- Именно, так. Это, так сказать, то, что приходит в голову в первую очередь.

- По-моему, перспективная мысль. Я сейчас подумал, что такая практика могла бы в определенной мере решать вопрос о резервах, о смене поколений. Эта проблема терзала наших “старых русских”, актуальна она и для нас. Вот эти дети, которые принимали бы участие наряду с нами, взрослыми, в наших общих мероприятиях, проникались бы той атмосферой, в которой мы живем, лучше понимали наши проблемы, и на них можно было бы рассчитывать в будущем, как на молодое пополнение.

- Совершенно верно. Речь именно об этом. В предыдущие годы мы отмечали, скажем, дни рождения, где и родители, и дети сидели за одним столом, устраивали конкурсы, викторины, что­то вроде “Угадай мелодию” или кто лучше споёт под караоке. При этом в играх участвовали дети наравне с родителями. Одним словом, ничего нового придумывать не надо.

- Новое – хорошо забытое старое? Постараемся вспомнить, спасибо.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ОГЛЯДЫВАЯСЬ В ПРОШЛОЕ

Лариса Малмберг приехала в Финляндию из Киева в 1992 году. Здесь, в Хельсинки, она, не откладывая в долгий ящик, позвонила Татьяне Игоревне Карпинской, давней и доброй знакомой её семьи. Оказавшись в чужом краю, все мы нуждаемся в дружеской поддержке, и Ларисе в этом смысле несказанно повезло: Татьяна Игоревна - образованный интеллигентный человек повела её по Финляндии, открывая взору слой за слоем культурные пласты новой страны. И, конечно, никак невозможно было миновать, обойти стороной место, тогда одно из немногих, где собирались русские люди и говорили на родном языке. Не трудно догадаться, что этим местом был Русский Культурно-Демократический Союз.

- Началось с того, что Татьяна Игоревна попросила меня, думаю, это было в феврале 1993 г. помочь напечь блинов на Масленицу, праздник, который обязательно отмечался в РКДС и отмечается, к слову, до сих пор. Мы напекли, помню, сто пятьдесят штук блинов. Так что для меня входным билетом в РКДС стали блины, - смеётся, вспоминая, Лариса Малмберг.

- Это было, вероятно, ещё в старом помещении на Neitsytpolku?

- Да, это происходило там.

- Какие впечатления остались от первых встреч со “старыми русскими”? Кто запомнился?

- Впечатления самые теплые. Ведь поначалу особенно ощущалась тоска по общению на русском языке, а здесь я вволю могла наговориться, почувствовать себя в родных стенах. Как-то сразу близкие, сердечные отношения сложились у меня с Галиной Индрен. Словно, мы были давно знакомы. Очень тепло отнеслась ко мне и Валентина Бородавкина.

- А что с остальными? Была какая-то настороженность?

- Ну, возможно, не совсем настороженность, но ко мне присматривались, что, впрочем, естественно: в любом коллективе присматриваются к новому лицу. В этом не было отталкивания, напротив, со мной все охотно общались: и Георгий Онуфриев, и Валентина Изюмова, и Михаил Новицкий. Позже я познакомилась с Натальей Пашкиной, она организовала детский музыкальный ансамбль “Росинка”, потом создала вокальную группу “Рапсодия”. Познакомилась с руководителем балалаечного оркестра “Калинка” Альбиной Паркконен.

- Значит, можно сказать, получив “блинный” входной билет, ты влилась в коллектив РКДС?

- Пожалуй, это будет не совсем верно. Я познакомилась с людьми, стала бывать на вечерах, на праздниках, но активной деятельностью в то время не занималась. С 1993 г. по 1995 гг. ходила на курсы финского языка, да и нужно было обустраивать жилье, налаживать быт. Это отнимало всё моё основное время. Включилась я в активную работу с осени 1995 г, когда мне поручили фактически исполнять обязанности администратора клуба на Neitsytpolku.

- Это было общественная нагрузка или тебя приняли на работу?

- Я бы сказала, что это была работа с небольшой компенсацией.

- Ясно: общественная работа с некоторым материальным вознаграждением.

- Да. Но, тем не менее, это была определенная занятость: нужно было и клуб содержать в порядке, и планы составлять, и участвовать в организации мероприятий. К тому времени относится создание первого детского кружка “Колобок”. Это был музыкально-игровой кружок для дошкольников и первый детский коллектив, с которым я начала здесь работать и проработала с ним три года.

- Это был первый опыт работы с детьми или приходилось прежде заниматься чем-то подобным?

- В Киеве я окончила педагогический институт, получила профессию преподавателя, училась также на музыкальном отделении и потом достаточно долго работала музыкальным работником в детских садах. Тогда это называлось – музработник. Так что опыт у меня имелся. К тому же, я вообще люблю детей, и работа с ними доставляет мне настоящее удовольствие.

- Кружков и других коллективов, как я понимаю, в девяностые годы было немного?

- “Росинка” и “Рапсодия” Натальи Пашкиной, “Калинка” Альбины Паркконен и “Колобок”. Вот и все, чем мы тогда располагали и по своим финансовым возможностям рассчитывать на что-то большее не могли.

- Так “Трио Мельниковых” появилось позже? Мне казалось, что этот коллектив сложился раньше.

- Нет, “Трио Мельниковых” выделилось в самостоятельный ансамбль позже, года четыре тому назад. На протяжении нескольких лет Лиля Мельникова играла в составе оркестра “Калинка”, потом привела сыновей - Михаила и Александра. А уже когда сыновья окрепли как музыканты, родился ансамбль “Трио Мельниковых” так полюбившийся зрителю.

- А когда ситуация в РКДС изменилась и появилась возможность расширить кружковую работу?

- В 1998 году мы переехали в новое помещение на Unioninkatu и зарегистрировали официально клуб “Садко”. Переезд совпал с получением дотации от государственных и городских структур на проведение культурной и образовательной работы среди русскоговорящего населения Хельсинки, и была утверждена ставка организатора клубной работы. Мне предложили занять эту должность. Таким образом, мы получили возможность трудоустраивать, пусть временно, преподавателей, воспитателей, музыкальных работников, людей других профессий, пригодных для клубной деятельности. Вот тогда наша кружковая работа сразу оживилась. Появились кружки русского языка, что очень важно для семей переселенцев, заинтересованных в том, чтобы их дети сохранили родной язык и не только сохранили, но и владели им в совершенстве.

Случайно мне удалось познакомиться с режиссером Детского театра г. Выборга, талантливым человеком, Натальей Лундышевой. Постоянно жила и работала Наталья в Выборге. В Хельсинки специально для работы с нашими детьми приезжала по выходным дням. Её самоотверженная работа не прошла бесследно и когда через два года, устав от напряженного графика, она была вынуждена оставить детский театр в Хельсинки, коллектив не распался, он уже представлял собою крепкое ядро. Эти дети продолжали заниматься в театральных кружках, которые вели разные преподаватели и выросли в “настоящих” артистов уже в театре-студии “Волшебная страна”, которую на протяжении нескольких лет вела Ирина Мяки. Возникла и взрослая театральная группа.

Получили развитие музыкальные кружки, заработал класс фортепиано, кружки по рисованию, флористика, русского языка для дошкольников и младших школьников. Получила развитие и работа со взрослыми. Галина Меркова взялась вести Дамский клуб, потом привлекли к нашей работе опытного педагога­хореографа, артиста балета в прошлом, Яниса Гангнусса. Под его руководством был создан единственный в своем роде Ансамбль исторического танца. Параллельно устраивались курсы для взрослых, прежде всего, курсы финского и английского языков. Предлагали как-то курсы французского языка и преподавателя­француза нашли, но желающих изучать французский язык не набралось достаточное количество. Честно говоря, невозможно в коротком интервью даже вскользь охватить весь объем проделанной за эти годы работы и назвать имена всех преподавателей и руководителей кружков за все эти годы.

- Где-то в это же время РКДС вернулся к организации летних лагерей для школьников? По рассказам старожилов в шестидесятые годы этой работе уделялось много внимания, это было одним из основных видов деятельности РКДС.

Сцена из спектакля “Три поросенка” Кружок мягкой игрушки. Слева направо: Е.Смирнова, М.Лавкова, М.Крылова, преподаватель Т.Каркконен

- Скорее всего, для Михаила Новицкого так и оно и было: он возвращался к делу, которым уже когда-то занимался. Для меня же это было не столько новым делом (в памяти еще свежи воспоминания о своих пионерских лагерях), а размышление – как свой предыдущий вожатский опыт перенести на новую почву, приспособить к сегодняшним детям, выросшим уже с финским менталитетом. И опасение, связанное с надеждой, будет ли такая услуга пользоваться спросом среди наших переселенцев. К счастью, благодаря получаемым дотациям на организацию лагерей, стоимость наших путёвок ниже, чем в среднем по Финляндии и цены доступны практически каждой семье. Ожидания оказались не напрасны. Если в 1999 году мы начали с организации двух лагерей – в Вахерма и Сторгард, то уже через несколько лет количество лагерей увеличилось до пяти. Лагеря стали различаться по направлениям – тематические лагеря: музыкальный, театральный, спортивный, лагерь искусств, природа и спорт и др. Три года проводим зимний лагерь.
Летний лагерь в Ахтела

Требуется большой штат сотрудников, чтобы справляться с таким объемом работы. Ведь нужны квалифицированные педагоги, воспитатели. Испытываете ли вы здесь проблемы?

Летний лагерь в Вахерма
- Нет, особых проблем нет. В Хельсинки достаточно квалифицированных кадров. На моей памяти из-за рубежа, из Москвы, приглашали только двух преподавателей для работы в летнем музыкальном лагере: ныне покойного академика, композитора, Георгия Струве и Любовь Струве. Признанная по всему миру методика “хорового сольфеджио” совершала чудеса – за одну смену из ребят, не знающих музыкальной грамоты, Георгий Струве делал хоровой коллектив, исполняющий серьезные вещи с разбивкой на голоса.

- Да, я сам был свидетелем тому на заключительном концерте в музыкальном лагере “Onkimaa”. Это было удивительное зрелище. Георгий Струве – давний друг РКДС. Георгий вспоминал, как ещё в 1966 году с лопатой в руках обустраивал территорию лагеря “Vaherma” вместе с Михаилом Новицким и другими активистами. Мне посчастливилось довольно тесно с ним общаться, человек уникальный: ученик Дмитрия Борисовича Кабалевского, в пятидесятые годы он создал музыкальный хоровой коллектив “Пионерия”, получивший впоследствии мировую известность. Во время распада Советского Союза зам. министра культуры заметил однажды, что неплохо было бы дать новое название коллективу, например - “Перестроечка”. Георгий Струве не согласился... Вечная ему память!

- Мне тоже повезло поработать с Георгием Струве вместе в музыкальном лагере. Талантливый, светлый человек.

Ребята внимательно слушают Георгия Струве И с увлечением выполняют задания

- Бывал я и в некоторых других лагерях, и всякий раз отмечал красоту мест, где они расположены. Что, так повсюду?

- Места, действительно, красивые. Взять, например, Сторгард, где проходил один из первых наших лагерей. Место неподалёку от Порвоо. Старинная усадьба с колоннами, с кружевными занавесями на окнах, на чердаке настоящий музей сельской и домашней утвари начала прошлого века. Довольно близко располагалось живописное озеро, вокруг лес, сосны. Изумительная была база в Перная, тоже в районе Порвоо. Ахтела в 130 км от Хельсинки на берегу морского залива, да и все другие лагерные базы,– всё это замечательные места с небольшими различиями. Нужно сказать, все эти базы находил М. Новицкий, это его заслуга. В последнее время нам в поиске мест для проведения летних лагерей огромную помощь оказывает Lomakotien Liito. Это общество, которое заключает договора аренды с владельцами баз, а потом уже на льготных условиях предоставляет их нуждающимся организациям. Замечательные места предлагают они нам для лагерей: Kotoranta всего в 50 км от Хельсинки, изумительные условия, комнаты со всеми удобствами на три человека, не хуже база Kisakeskus/Fiskars и другие. И что важно – всё это с существенной скидкой, благодаря чему наши путёвки самые дешевые в Финляндии.

- Недостатка в желающих отдохнуть в лагерях не испытываете?

- Нет. Ежегодно в наших лагерях отдыхает около двухсот детей. В последние три года к ним добавился зимний лагерь для школьников и семейный отдых.

- Вспомнили об опыте сороковых годов, когда Женской секцией был организован первый дом отдыха для русских семей? Это было в 1947 г. на острове Katrineholm вблизи Хельсинки.

- Откровенно говоря, руководствовались обычным здравым смыслом, который подсказывал нам, что подобная услуга будет пользоваться спросом. Так и случилось. Три года назад семьи отдыхали на базе в Мантуниеми под Миккели, в течение последних двух лет семейный отдых проводился в Вяяксю в 125 км от Хельсинки. И родители, и дети, и мы, организаторы – все довольны. Практика показала, что это дело следует продолжать, полезное дело и, что важно, востребованное, т.е. нам не нужно как-то исхитряться, чтобы привлечь к этому делу внимание.

- Спасибо, Лариса! Всё что делается, исходя из здравого смысла – полезно. Успехов и удачи!

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ЧТО ДЕНЬ ГРЯДУЩИЙ НАМ ГОТОВИТ

В ноябре 2004 года председателем РКДС был избран музыкант, композитор, заслуженный деятель искусств республики Карелия – Валерий Никитин. Он стал одиннадцатым председателем за всю шестидесятилетнюю историю РКДС и первым председателем, представляющим выходцев (переселенцев) из бывшего Советского Союза. Все, занимавшие ранее этот пост, представляли собою русских, родившихся в Финляндии или оказавшихся в этой стране в довоенное время, тех русских, за которыми закрепилось неофициальное, разговорное, но распространенное – “старые русские”. В определенной степени это рубеж. Новый этап. Новая страница в биографии РКДС. Что будет написано на этих страницах, как будет развиваться РКДС, каковы перспективы? Что думает об этом Валерий Никитин? Об этом, в сущности, и пойдет разговор в нашем интервью. Но прежде мы познакомимся ближе и подробней с творчеством Валерия Никитина. Ведь в первую очередь он музыкант, композитор, творец…

- Вам слово, Валерий, как складывалась ваша творческая судьба?

- Я с детства занимался музыкой. Окончил музыкальное училище в Калининграде, затем продолжил учебу в Ленинградской Консерватории (петрозаводский филиал). Из стен Консерватории вышел альтистом, солистом симфонического оркестра.

Параллельно занимался композицией. Потом работал в Ульяновском симфоническом оркестре, тогда было положено по окончании учебы отработать три года по распределению. Между делом, отслужил в армии: играл на бас-гитаре в ансамбле песни и пляски в Оренбурге. Ульяновский симфонический оркестр был создан к столетию со дня рождения Ленина и туда были посланы выпускники близлежащих консерваторий – Москвы, Ленинграда, Саратова, Горького. Из молодых, бывших студентов был создан хороший, крепкий симфонический оркестр, который, по-моему, в Ульяновске до сир пор, слава Богу, успешно работает. Затем был приглашен в Петрозаводск, где работал с вокально­инструментальным ансамблем “Синкопа”, довольно известным коллективом в Карелии, затем был приглашен в симфонический оркестр Карельского радио и телевидения в качестве концертмейстера группы альтов. Одновременно преподавал в музыкальном училище аранжировку и ансамбль на джазовом отделении. В Консерватории работал со студенческим джазовым оркестром и вел аранжировку у студентов кафедры духовых инструментов. Работал в театрах: в русском и финском драматических театрах. Работал музыкальным руководителем там и там, написал довольно много музыки, оформив где-то около ста спектаклей, включая и мюзиклы. Сотрудничал с петрозаводским музыкальным театром. Ну, и правительство республики меня отблагодарило тем, что я получил звание заслуженного деятеля искусств Карелии.

- Давно ли переехали в Финляндию? Удалось ли здесь продолжить профессиональную карьеру?

- В Финляндию (в Хямеенлинна) переехал в 1996 году, вот скоро уже будет десять лет. Здесь первое время, как и все новые переселенцы, оглядывался по сторонам, стеснялся говорить по­русски в публичных местах, поскольку как-то неясной была реакция финнов на русскую речь – то ли им было любопытно, то ли их это напрягало. Поэтому говорили мы между собой почти шепотом. Через год я перебрался в Эспоо. Здесь создал свой джазовый квартет Niki‘s four Jass men, в который вошли финские музыканты. Я стал капельмейстером этого коллектива. Много ездили по джазовым фестивалям, сейчас реже.

- Джаз популярен в Финляндии?

- Можно сказать, это страна, где джаз по популярности занимает первое место во всей Европе. Сорок джазовых фестивалей в году это показатель, который говорит сам за себя. Приглашаются музыканты из других европейских стран, из Америки и, конечно, принимают участие в них местные коллективы.

- Помимо концертной деятельности, вы, вероятно, продолжали писать музыку?

- Да, здесь в соавторстве с моим приятелем, Михаилом Ханианом был написан мюзикл “Calypso”. Это был крупный проект, в котором приняли участие ведущие солисты Финляндии, большой оркестр, все это происходило на Hartwall-areena, на самой большой площадке в Финляндии. Довольно успешно прошли восемнадцать спектаклей. Сотрудничал с финскими театрами, написал вместе с приятелем, Александром Вовком музыку к спектаклю “Пиноккио” для детского театра в Турку. Позже мы с одним коллегой организовали камерный оркестр “Klassic main Stream”, который состоял, в основном, из русских музыкантов. Играл в квартете, который назывался “Finland string Quartet”. Там собрались знакомые по учебе в Ленинграде музыканты. Такова моя творческая жизнь. Продолжаю писать музыку.

- Всегда любопытно, когда творческий человек в какой-то момент начинает заниматься ещё и общественной работой. Как это произошло?

- Когда человек что-то делает, рано или поздно, это становится заметным. В частности, меня РКДС еще до моего вступления в члены приглашал провести какие-то вечера, выступить с концертами, принять участие в организации “Русских встреч”. Отмечали, скажем, двухсотлетний юбилей А. С. Пушкина в Александровском театре, меня пригласили оказать помощь в организации концерта. Естественно, нужно было общаться и с правлением РКДС, и с теми людьми, кто причастен к организации, к общественной жизни. И вот это все как бы потихонечку всасывало в себя, и так случилось, что сначала я стал членом РКДС, когда уже требовалось непосредственно принимать участие в обсуждении каких-то конкретных вопросов, имеющих отношение к музыке, к концертной деятельности, то есть, к вопросам, которые я неплохо знаю по своей профессии, ну, а это всегда цепляет какие-то такие общечеловеческие вещи, которые нужно решать в процессе, ведь мы же общаемся, мы же должны уметь как-то организоваться. Ну, вот у некоторых это не получается, у некоторых это получается лучше. Посчитали, что у меня кое-что получается в этом отношении, и пришлось согласиться, когда мне предложили стать председателем РКДС.

- Время быстро летит. Скоро будет год вашему председательству. Как бы вы оценили прошедший год?

- Я долго думал, какую позицию мне занимать, когда я стал председателем РКДС. И понял: я не должен, во-первых, разрушать то, что было сделано до меня. Каким бы оно не было. То есть, я должен в тот костер, который уже горел, подкладывать дровишки, чтобы он не затух. Второе, я хотел бы сделать так, чтобы у членов правления было больше взаимопонимания, чтобы амбиции не ставились во главе угла. То есть, нужна поддержка, нужен здравый смысл, и нужно знать, зачем мы, собственно говоря, собираемся и ради чего существуем. Общественная организация существует для того, чтобы русским людям здесь жилось нормально, чтобы они были в курсе дела, чтобы они могли себя проявить, ну и так далее, масса вещей, которые затрагивают именно жизнь нашу. Вот, в основном, такая задача. И, естественно, чтобы все наши мероприятия, все наши планы, все наши проекты имели какой-то смысл и нормальное воплощение, то есть, чтобы они были действительно нужны, не были профанацией и не были какими-то формальными. Иначе, от нас люди отвернутся, если мы будем им лапшу на уши вешать. Очень важно, чтобы они верили, что мы существуем для них и, если мы будем это делать интересно, тогда будем существовать и дальше. Если нет, то нам останется лишь разойтись.

- Вы сейчас, на мой взгляд, затронули весьма чувствительную тему. Как нас, РКДС воспринимают? Каков наш образ в массовом сознании? Что вы об этом думаете?

- Где-то лет шесть-семь тому назад нас воспринимали, как общественную организацию, которой не очень можно доверять. Были такие моменты, когда можно было прочитать в русской прессе, что эти “общественники”, то есть мы, жируют на тех деньгах, которые им выделяют в качестве дотаций для их работы. Где-то кто-то пустил эту утку, и она имела определенное распространение. Такие слухи, конечно, делают не очень хорошую для нас погоду. Единственно, что мы можем противопоставить этим слухам - нашу работу. Вот, например, проводим “Русские встречи”, где мы можем собраться и организовать все в том виде, в котором это будет интересно всем. Или какие-то концерты, или какие-то мероприятия и обязательно не формально, чтобы видно было, что мы вкладываем душу и что делаем это все для людей, а не для галочки в отчетах.

- Какое, кстати, впечатление осталось от “Русских встреч” и юбилейных торжеств в честь 60-летия РКДС, прошедших весной этого года?

- Конечно, лучше спросить у тех людей, которые там были, каковы их впечатления. Но, по крайней мере, я, как автор и режиссер концерта, приложил много усилий и души для того, чтобы это выглядело не в том виде, как это делалось в Советском Союзе – формально, напыщенно, с флагами, с речами и прочим. Я хотел, чтобы это выглядело естественно, нормально, как человеческая, нормальная жизнь, со всеми ее поворотами, со всеми ее минусами и плюсами, и старался, чтобы это и в концерте выглядело так, то есть, это был театрализованный концерт, где были стихи, написанные от души, где были какие-то комментарии, выдержки из истории, то есть, чтобы они выглядели так, как живем мы. У людей не бывает хорошо, плохо. У них бывает всяко. Вот и в РКДС было всяко: и горячие дебаты, и жаркие споры. Но шестьдесят лет прошло, а эта организация жива, и хорошо, что она и сейчас продолжает существовать, и дай Бог, чтобы это все продолжалось, если это кому-то нужно.

- Если это кому нужно… Примечательная оговорка. Признаться, я тоже, иногда, задумываюсь об этом. А причиной для размышлений служит тот факт, что молодежь, я имею в виду тех, кому двадцать – двадцать пять лет не особенно рвется в РКДС. То есть, кружки какие-то, театральные студии они посещают довольно охотно, а к участию в решении наших общих задач как будто не стремятся. Во всяком случае, наше правление состоит из людей достаточно зрелых. Что-то их останавливает, сдерживает. Но что? Как вы думаете?

- Когда мне было двадцать – двадцать пять я тоже не стремился ни в какие правления, было интересно заниматься другим, быть руководителем чего-то не хотелось. Я, думаю, есть какой-то момент предубеждения у молодежи к этому и сегодня. И они тоже так думают, что вот сидят там какие-то дядьки, начальники, чем-то управляют, чего-то делают и все носит какой-то формальный характер. Нужно просто идти к этой молодежи, разговаривать с ней, узнавать, к чему она стремится, и помогать им в осуществлении хороших, нормальных проектов, и тогда, возможно, кто-то приобщится к решению наших задач и войдет в правление. Ведь правление это такая организация, которая должна куда-то выходить, должна генерировать какие-то идеи, то есть, она не должна сидеть, подобно министрам или генералам и надувать щеки. Мы должны идти и спрашивать, ребята, а что вы умеете, а что вам интересно, вот у вас есть какие-то мысли, устремления, так, может быть, мы можем вам чем-то помочь, давайте попробуем сделать это вместе. То есть, у нас есть возможность сделать это по большому счету, у молодежи такой возможности нет, у них есть идеи. Один умный человек сказал: у них ума меньше, а понятия больше. Довольно мудро сказано, так вот это надо использовать нам. Не просто ждать, когда к нам кто-то придет, а нужно самим интересоваться, кто, чем живет и вытаскивать оттуда зерна для своей работы.

- Когда год тому назад, вы приступали к обязанностям председателя, наверное, строили какие-то конкретные планы, наверное, были какие-то задумки, которые хотелось реализовать. Было такое? Удалось реализовать что-то из задуманного?

- За год мало, что можно успеть сделать. Удачным можно признать осуществление проекта, связанного с шестидесятилетним юбилеем РКДС. На подготовку юбилея ушло почти полгода, нужно было написать сценарий и стихи, и это было довольно ответственно, и нужно было сделать по-настоящему. Потом был проект организации конкурса детской песни “Жаворонок”. Идея хорошая, детей много, дети талантливые и просто хотелось сделать праздник, потому что дети всегда украшают любой праздник, любой концерт. К сожаленью, финансирование было недостаточным. Сейчас я заготовил на будущий год три проекта, которые намерен предложить на ближайшем нашем правлении. И первый проект как раз направлен на проведение этого детского праздника “Жаворонок”. Второй проект посвящен организации дней джаза, который я назвал “Финляндия – Россия”. Поскольку в Финляндии джаз очень популярен, самое демократическое музыкальное искусство, то возникла мысль объединить финских и русских музыкантов в этом проекте.

- Проект предполагает провести разовые дни джаза или это будут какие-то регулярные встречи финских и русских музыкантов?

- Сорок джазовых фестивалей в году и очень редко попадается русское имя в афишах этих фестивалей. Обычно это американцы и европейцы, причем не всегда высокого класса. И ни русские, ни финны не знают в принципе, что происходит в джазовом мире здесь и там. Граница рядом, а русские с финнами не могут поиграть вместе джаз. Это нонсенс. Это неправильно. Потом финны, конечно, идут с удовольствием на эту музыку, если там появляется какое-то достойное имя или коллектив, и у меня возникла идея хорошее имя, хороший коллектив пригласить из России. Со стороны Финляндии организовать, может быть, русско-финский ансамбль и совместить эти выступления. Что интересно в джазе ­в джазе музыканты могут играть вместе без репетиций. Они достаточно хорошо знают джазовые темы, которые играют, и когда они играют вместе, они общаются друг с другом. Не надо знать ни финский, ни русский язык, нужно просто уметь хорошо играть, чувствуя и слушая партнера по ансамблю.

- Джаз, насколько мне известно, отличается как раз своими импровизациями.

- Совершенно верно. Вот именно поэтому джаз считается самым демократическим искусством. То есть, ни религиозные, ни политические, ни какие другие различия не мешают. Бери саксофон, садись за рояль, садись за барабан и играй. И ты получишь, во-первых, понятие о том, с кем ты играешь, что за человек рядом с тобой, получишь удовольствие для себя и доставишь удовольствие публике. То есть, никаких стен: все видят друг друга.

- Стены воздвигают некоторые политики и журналисты, а деятели искусства всегда помогают от них избавиться.

- Что касается журналиста, или сценариста, или там режиссера кино, то человек видит то, что он хочет видеть, и показывает то, что он хочет показывать. То есть, можно неприглядно показать, скажем, город Апатиты, кстати, недавно по первому финскому каналу был фильм об этом городе, и представлено все было как­то затхло, ущербно и примитивно, в таком виде, что очень грустно становится.

- А на самом деле Апатиты выглядят не так?

- На самом деле в Апатитах есть и музыкальное училище, и филармония, есть хорошие художники. То есть, можно было и нужно было показать и эту сторону жизни города. А показали то, что и хотелось показать. Это не очень умно с точки зрения искусства, потому что если ты показываешь светлое, то покажи и темное. И наоборот: если ты показываешь темное, то покажи и светлое. Потому что вся жизнь состоит из света и тьмы, и прочих цветовых гамм, поэтому гораздо разумней и умнее поступать именно таким образом. Но финны очень любят сосредотачиваться на российском негативе, что не приносит пользы ни им, ни нам.

- Кстати, раз уж зашел у нас разговор на эту тему, а тема достаточно острая, хочу обратить внимание на недавнее интервью с президентом, Тарьей Халонен, в котором она сказала, что финны до сих пор не избавились от страхов в отношении восточного соседа. Вероятно, эти страхи и трансформируются в статьи и телепередачи, в которых рисуется одиозный, неприглядный, страшноватый образ России. Возникает недоумение: возможно ли избавиться от застарелых страхов при подобной политике средств массовой информации? Ведь скорее эти страхи усилятся. Разве нет?

- Здесь вопрос заключается, наверное, в том, что не надо искать у соседа грязные места, не надо устраивать эйфории по поводу чистых мест, надо ко всему относиться так, как оно есть. Можно было бы сейчас осуждать Россию за те процессы, которые там происходят и которые здесь воспринимаются как-то негативно, но кроме этих процессов происходят и другие, о которых бы можно было говорить с меньшим пессимизмом. Так что к этому нужно всегда относиться и осторожно, и спокойно. Это жизнь. Финляндия это не Россия, Россия это не Финляндия и об этом надо помнить. У каждого есть свои амбиции, свои интересы, свой менталитет и так далее. И выяснять, чей менталитет, чьи амбиции “выше” или “лучше” - бесполезно, нет смысла, глупо, неразумно. Важнее найти общие точки соприкосновения, в частности, посредством искусства, обменом выставок, где можно познакомиться с достижениями, как с той, так и с другой стороны. Допустим, у финнов замечательно получается дизайн, превосходные результаты в экологии, в различных природоохранных работах и так далее. В России есть что-то свое, заслуживающее внимание. Я уже не говорю о культурных достижениях и традициях, уходящих корнями глубоко и повлиявших на другие культуры. От россиян научились многие, в частности, и финны тому-сему и так далее.

- Ну, ладно, Бог с ней, с политикой. Я бы хотел вернуться к вопросу о нынешнем состоянии дел в РКДС – в следующем году заканчивается срок аренды помещения, нужно искать новое, а цены кусаются. Каким вам видится будущий год? Не станет ли он для нас слишком трудным?

- Ну, как говорится, поживем-увидим. Планы мы строим на сегодня, но они могут корректироваться в течение года, что-то может измениться, могут возникнуть новые обстоятельства. Все, конечно, будет от финансирования зависеть, прошения на дотации поданы, рассмотрены они будут в декабре. Будем ждать результатов. Мы от этого зависим. Но… Я хочу подчеркнуть: если проект интересен, если интерес обоюдный, то есть, интересен тому, кто его исполняет и тому, на кого он рассчитан, то, может быть, его можно осуществить с какими-то меньшими материальными затратами и силами. Это может касаться какого-то концерта, или фестиваля, или театральной постановки.

- С театральными постановками в последнее время тоже не густо. Как-то разбрелись режиссеры, кто куда, варятся в собственном соку. А заинтересовать хорошего режиссера, рассчитывать только на его увлеченность – дело малоперспективное.

- Прежде всего, нужно наладить контакты с творческими людьми, которые здесь есть. Я сейчас потихоньку навожу справки, провожу разведку в этом деле и выясняю ситуацию. Ведь талантливый человек это штучный товар. Либо какого профессионала взять и, так сказать, с ним договариваться смысла не имеет, потому что человек с образованием не всегда бывает талантлив достаточно, чтобы что-то сделать, особенно, на такой ниве, как у нас, то есть, нива не очень денежная. Поэтому нужен человек, который действительно заинтересован в продукте, который он может предложить, или которым мы его можем заинтересовать, и помочь в осуществлении. Только тогда можно что-то затеять, поэтому нужно искать, налаживать контакты, смотреть, с кем можно иметь дело, а потом, может быть, это как-то обрастет какими-то финансовыми делами. Будем искать, пробовать, главное, надо зажечь и себя и других.

- По всем прогнозам в ближайшие пять-десять лет русская диаспора в Финляндии значительно увеличится. Для РКДС открываются новые перспективы. Что вы об этом думаете?

- Сама жизнь обязывает уделять русским в Финляндии больше внимания, лучше знать их настроения, запросы. Особенно, это касается детей. Конечно, вновь прибывшим понадобится наша помощь: и в освоении языка, и в организации каких-то курсов, и в организации кружков, и каких-то мероприятий, связанных с русской культурой и традициями. За рубежом особенно обостряются национальные чувства, людей потянет в русские организации и к нам в том числе. В этом потоке наверняка найдутся люди искусства – музыканты, актеры, другие. С ними можно будет сотрудничать, что-то вместе делать. Так что нам увеличение русской диаспоры сулит хорошие перспективы.

- То есть, долгосрочные перспективы?

- РКДС самая старая и самая авторитетная русская организация, которая много лет успешно сотрудничает с финскими властями, и успела за это время зарекомендовать себя с лучшей стороны. Финны знают РКДС, знают, что этой организации можно доверять. Мы уже доказали, что средства используем разумно, на дело, на пользу нашей диаспоре. Я думаю, если и дальше РКДС будет вести дело подобным образом, то наша организация и впредь будет получать поддержку властей, потому что было бы неразумно поворачиваться спиной к такой большой диаспоре, какой является русская диаспора в Финляндии.

- Будем надеяться, что все так и будет. Спасибо.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ

ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО

Прежде чем поставить точку в нашем рассказе об истории РКДС, хотелось бы, как это принято, подвести некоторые итоги, оглянуться еще раз, посмотреть, не упущено ли что-то важное, что-то такое, без чего в этой работе ощущалась бы какая­то недосказанность, незавершенность. Поразмышлять об этом вместе со мной я попросил Михаила Борисовича Новицкого и, думаю, мой выбор и оправдан, и справедлив: ведь именно ему, Михаилу Борисовичу принадлежала идея взяться за историю РКДС, и благодаря его настойчивости этот сборник появился на свет. - Михаил Борисович, ну, теперь, когда цель достигнута, работа над сборником пракически завершена, вы испыываете удовлетворение от проделанной работы? - В целом да. Главные события нашли отражение на станицах сборника, о них рассказано в авторском изложении, о них говорится в интервью с ветеранами. О чем-то рассказано подробней, о чем­то более скудно, но, в целом, какая-то общая картина складывается. Может быть, не все выдержано строго хронологически. Хотя, конечно, сборник в основном состоит из интервью, из воспоминаний, то есть, невозможно обойтись без каких-то повторов, ведь люди все одного, примерно, поколения, завязаны на одних делах и память их хранит те события, которые для всех для нас были общими.

- Может быть, напомним читателям о главных событиях, прошедших за эти шестьдесят лет? О чем, по-вашему, следовало бы сказать непременно, оглядываясь на прошлое РКДС?

- Мне кажется важным подчеркнуть значение кружка по изучению жизни Советского Союза, который был основан зимой 1944 года моим отцом, Борисом Евгеньевичем Новицким совместно с Орентием Викторовичем Дидерихсом. Кружок собрал и сплотил людей, дал толчок идее о создании новой организации, которая бы объединяла русских эмигрантов в Финляндии. Учредительное собрание, состоявшееся 27 марта 1945 года, ставшее днем рождения РКДС явилось прямым продолжением дела, начавшегося с образования этого кружка. Но учреждение Союза было только началом. Русская община после войны находилась в раздробленном состоянии, существовали какие-то отдельные творческие коллективы, какие-то люди с неистраченной энергией, какие-то талантливые одиночки. В результате кропотливой, открытой и внимательной работы РКДС сумел собрать вокруг себя неординарных людей, заинтересовать и привлечь к сотрудничеству русские коллективы. Вместе с тем, благодаря собственным инициативам, создавались новые организации, востребованные временем: А. А. Бородавкин положил начало в 1946 г деятельности молодежной секции “Искра”. В следующем, 1947 г Николай Жаворонков организовал Дружину русских пионеров. Создается Женская секция под председательством Н.П.Румянцевой. Образуется первый русский детский сад. При РКДС при активном участии С.Н.Храмова возникает балалаечный оркестр во главе с К. Поволяевым, мужской хор В. Н. Крутова, шахматная секция, председателем которой стал И. И. Воробьев, а позже в течение долгих лет руководил шахматной секцией Л. Г. Изюмов.

- Да, честно сказать, бурная деятельность этих первых лет выглядит впечатляюще.

- И ведь все это делалось на голом энтузиазме. У людей была вера в идеалы, в справедливость, искренняя убежденность в правоте своего дела. Деятельность РКДС получила поддержку в разных частях Финляндии: в 1946 г был учрежден отдел в Пункалайдун­Хямеенлинна, в 1950 г – в Ярвенпяя, позднее, в 1965 г в Котка­Кархула и, наконец, в 1970 г в Турку. Русская община стала Всефинляндской авторитетной организацией. И, конечно, невозможно переоценить роль РКДС в становлении Русской школы в Финляндии, преобразованной впоследствии в Финско­Русскую школу.

В следующем, 1947 г Николай Жаворонков организовал Дружину русских пионеров
- Да, об этом довольно подробно рассказано в третьей главе сборника: о поддержке Гельсингфорсского Русского лицея, о бедственном, драматическом положении, в котором он находился, о той огромной работе, которую пришлось проделать РКДС, прежде чем 11 октября 1955 г новая Русская школа распахнула свои двери.

- В этом деле большую роль сыграло “Общество поддержки Русской школы”, соучредителем которого стал РКДС.

- Нелишне напомнить, что оно существует по сей день, только название немного преобразовано, теперь оно звучит так ­ “Общество поддержки Финско-Русской школы”. Длительное время, начиная с 1981 г председателем общества, был ваш брат, Евгений Борисович Новицкий, ушедший от нас летом этого года, царствие ему небесное.

- Евгений много сделал для Финско-Русской школы. Не дожил до ее 50-летнего юбилея, которое прошло совсем недавно, в октябре этого года. О нем с благодарностью вспоминали на этом юбилее, говорили теплые, хорошие слова. Его помнят.

- Также как и вашего отца, Бориса Евгеньевича Новицкого, первого ректора Финско-Русской школы.

- Отец вошел в историю этой школы, упомянут во всех летописях, в юбилейных изданиях, портрет его висит в школе. Но не будем сосредотачивать все внимание на семье Новицких, а то может сложиться не очень правильное впечатление. В делах РКДС яркий след оставили О. В. Дидерихс, И. И. Воробьев, А. С. Ушанов, А. А. Бородавкин, С. Н. Храмов, В. В. Бураков, Н. Суренкин и я рад, что об этих людях и о других, внесших свой вклад в общее дело, достаточно подробно рассказывается на страницах сборника. Важно сохранить о них память.

- Бесспорно, это так. Как важно сохранить и память о тех, кто не входил в руководство, но оставил заметный творческий след. Это и сестры Булич, и Г. Павлов, и В. Крутов, и А. Н. Губерт, и П. Миролюбов, и М. Крысин и композитор, Г. Струве, который хоть никогда и не жил в Финляндии, а стал непосредственным участником многих важных событий в жизни РКДС.

- Организация летних лагерей для школьников тоже стала большой заслугой РКДС. Потом, правда, эта работа прервалась, но во второй половине девяностых годов мы все же сумели опять начать это важное дело и оно год от году набирает обороты: ежегодно в лагерях отдыхает до двухсот ребят. Еще об одном хотелось бы сказать, как о деле крайне серьезном, сыгравшем свою ощутимую роль. Я имею в виду издательскую деятельность.

- Позвольте, я кратко напомню: в апреле 1946 года начинает выходить ротаторный вариант “Информационного бюллетеня РКДС” под редакцией М. М. Савченко. В 1947 году изыскиваются средства на издание типографским способом «Русского журнала». Редактором становится Л.М.Линдеберг, Поэтесса Вера Булич занимает пост редактора литературного отдела, а редакционный совет возглавляет Борис Евгеньевич Новицкий. Всего в 1947 году вышло в свет шесть номеров “Русского журнала”. В 1948 году Союз был вынужден опять вернуться к “Бюллетеню РКДС” в более дешевом ротаторном исполнении. Редакционные обязанности легли на Б. Е. Новицкого. В 1952 году редакцию возглавил Орентий Викторович Дидерихс, скоро журнал получает новое название “Наша Жизнь”. Журнал просуществует до 1992 года. За время своего существования будет отпечатано 282 номера. Последние годы журнал выходил под редакцией А. А. Бородавкина и Т.И.Карпинской.

- Все точно. Хорошо. Но стоит отметить также важные шаги, сделанные РКДС и в девяностые годы, и в последнее время. В 1994 г РКДС выступил соучредителем Форума русскоязычного населения Финляндии и, хотя организацию в таком виде не удалось сохранить, она продолжила свою деятельность в обновленном варианте, как Финляндская Ассоциация Русскоязычных обществ. ФАРО официально было зарегистрировано  в 2000 г, и РКДС вновь выступил соучредителем. Полностью оправдало себя учреждение в 1998 году отдела РКДС, клуба «Садко», нацеленного на работу в пределах Большого Хельсинки. Существенным поворотом в нашей деятельности, способствующим усилению клубной работы, явилось создание “Русского Дома”, соединившее потенциал РКДС и клуба “Садко”.

- Ваши тринадцать лет, в течение которых вы, Михаил Борисович, руководили РКДС, принесли зримые, всем очевидные плоды. Конечно, вы не сумели бы добиться столь существенных, положительных результатов, не обладай вы тем организационным и хозяйственным опытом, который был вами приобретен за годы работы на ответственных постах. Помимо того, вы родились в Финляндии, в совершенстве владеете финским языком, и что еще более важно знаете досконально все тонкости финской жизни. Знаете, в какие двери входить, как составлять прошения, чтобы к ним отнеслись с должным вниманием в министерствах или каких-то фондах. Думаю, многие были бы вам благодарны, если бы вы поделились секретами ваших успехов.

- Особых секретов тут нет. Но нужно быть любознательным, уметь собирать информацию, отслеживать прессу, хорошо разбираться в государственных структурах, знать, какие существуют фонды, на какие цели они выделяют дотации. Далее, необходимо изучить условия, которые предъявляются к прошениям: в какой форме они должны составляться, каково должно быть содержание, то есть, необходимо научиться обосновывать прошения, делать их аргументированными, вескими, привязанными к конкретной вашей деятельности. РКДС, например, имеет четко выраженное направление культурно-просветительской работы. Значит, и проекты должны соответствовать этому направлению. Очень полезны личные контакты с сотрудниками министерств или других организаций, от которых зависит получение дотаций. Полезно до подачи прошения, предварительно переговорить с таким сотрудником, убедиться в том, что проект оценивается положительно и имеет перспективы. К прошению нужно приложить целый ряд документов, дающих достаточно полное представление о вашей организации и о вашей организационно-хозяйственной деятельности: устав, отчет о работе, финансовый отчет, план работы, смету расходов и доходов по проекту. Как правило, сумма ходатайств на дотации значительно превышают предусмотренный на эти цели лимит. Конкуренция огромная. И не удивительно, что в этой конкуренции проигрывают те, кто представил слабо и наспех подготовленное прошение.

- Чтобы вам, Михаил Борисович, хотелось бы сказать в завершение нашей беседы и завершение этого, второго издания сборника?

- Передавая свои полномочия с 2005 года новому председателю, мне приятно осознавать, что за тринадцать лет моей работы удалось превратить РКДС из бедной в финансовом отношении организации в достаточно крепкую структуру с годовым оборотом, если приплюсовать и результаты нашего отдела, клуба “Садко”, в сумме порядка 400 000 евро. У нас три штатных сотрудника и до 15 человек временно трудоустроенных работников, занятых в канцелярии и в кружках. У нас свое клубное помещение. Ситуация весьма благоприятная для продолжения и расширения деятельности РКДС, Садко и Русского Дома, творческих коллективов и кружков. Хочу пожелать новому председателю и правлению успехов в этой работе!

- Спасибо, Михаил Борисович.

Итак, за истекшие шестьдесят лет десять человек становились председателями РКДС. С 1945-1946 г. эту должность занимал Кузьмин Леонид Леонидович и пробыл на этом посту год. Скульптор, художник, человек глубоко преданный русской культуре

С 1946-47 г. председателем был Дидерихс Орентий Викторович. Напомню, как его представил Лев Георгиевич Изюмов: «Орентий Викторович получил образование в Тартуском университете, как он мне сам рассказывал. По убеждениям своим, он был, что называется, несгибаемым коммунистом, членом финской коммунистической партии. Во время второй мировой войны против него было выдвинуто обвинение в шпионаже в пользу СССР, его арестовали. По его словам, его судили, приговорили к расстрелу, и какое-то время он провел в камере смертников. Но позже обвинение в шпионаже с него сняли, и он вышел на волю. Орентий Викторович, несомненно, обладал литературными способностями. Писал статьи, рассказы, мемуары. Вклад его в издание журнала “Наша Жизнь” ни в коем случае нельзя подвергать сомнению. По моему мнению, конфликт в 1975 году произошел не столько из-за его разногласий с правлением по поводу публикаций и независимости редактора от правления, сколько из-за финансовых проблем. Дело в том, что Орентий Викторович, как редактор журнала, невнимательно относился к расходам, и издание нам стало обходиться слишком дорого. Но, правда, и свою роль в конфликте сыграли вышеупомянутые разногласия. Потом он практически в одиночку делал журнал “Русский Листок” на протяжении двенадцати лет. Пример показательный! И нужно отдать ему должное – “Русский Листок” был на достойном уровне”.

Воробьев Иван Иванович находился на посту председателя с 1948-50 г. и в 1956 г. Из воспоминаний Ирины Карвонен: “Отец был видной наружности, носил очки, любил пошутить, но не все и не всегда его шутки понимали. Нельзя сказать, что он был прост в общении. Нет, был он, пожалуй, трудным человеком, как, впрочем, и все его друзья и коллеги. Это все были самостоятельные зрелые люди, за плечами нелегкий жизненный опыт, свой взгляд, свое видение проблем. Где-то в начале пятидесятых годов отец вступил вКоммунистическую партию Финляндии. Мать сочувствовала левому движению, но не была настолько политизирована, чтобы быть его активным членом. Её больше привлекала работа в Женской секции РКДС, организация базаров, лотерей, выручка от которых шла на поддержку русской школы, Русского театра и др. коллективов”.

Новицкий Борис Евгеньевич возглавлял Союз с 1951-55 гг. По воспоминаниям Михаила Новицкого: “Вот, как раз в 1955 году РКДС отмечал свой десятилетний юбилей. Отец был в то время председателем Союза, готовился к выступлению по этому случаю. Сохранился доклад, сохранились черновики. Вот, например, любопытная записка, озаглавленная «Перспективы развития РКДС». Проставлена дата: 27/3 1955: “Если до сих пор работу РКДС поддерживали, главным образом, люди, разделяющие советскую идеологию, то в дальнейшем к работе в РКДС можно и нужно привлечь и людей совсем аполитичных, и людей, не разделяющих советских взглядов. Русский владелец какой-нибудь фирмы, торгующей с Советским Союзом, совсем не обязан восхищаться социалистическим строем, но может быть заинтересован в поддержании русской школы. Русский художник или ученый может совсем не разделять взгляд советской критики на искусство, но интересоваться самим искусством и достижениями науки, и для ознакомления с ними ему тоже необходимо знание русского языка. В задачу РКДС вовсе не входит перевоспитание людей, навязывание каких-то определенных идей. РКДС должен обслуживать очень широкие, разнообразные потребности русских или людей, интересующихся русской культурой». Вот так мыслил отец в 1955 году.

Храмов Сергей Николаевич трижды занимал пост председателя ­ с 1957-60 гг., с 1962-1968 гг. и 1976-1979 гг. В общей сложности он руководил Союзом пятнадцать лет. Вспоминает дочь Храмова, Нина Сергеевна: “Как многие выходцы из Райволы, он был очень музыкален: пел в Кафедральном соборе, играл в балалаечном оркестре, руководил которым талантливый Петр Федорович Миролюбов. Дома у нас часто устраивалось “домашнее пение”. Приходили друзья “с голосами”, с музыкальными инструментами и начинался «концерт». Пели они действительно профессионально, удивительное получалось многоголосье. И, конечно, исполняли все русские песни – задушевные и раздольные. Это навсегда отложилось в памяти.

Папа был человеком довольно горячим, темпераментным. И был он еще очень русским человеком. Долго жил с так называемым нансеновским паспортом (лицо без гражданства), все никак не расставался с мыслью переехать в Советский Союз. О Советском Союзе у моих родителей было самое восторженное представление. Все самое лучшее, самое светлое и самое важное происходило там. В какой-то момент, в 1949 году отец всерьез засобирался в СССР. Мама же не разделяла идею отца и, кажется, это и стало причиной того, что они, в конце концов, так никуда и не уехали”.

Фриск Евгений Павлович избарался председателем в 1961 г. Из воспоминаний Ирины Карвонен: “Тесно, дружески общался отец с Фриском Евгением Павловичем, с которым мы, кстати, жили в соседних домах. Евгений Павлович тоже был высок ростом. Впрочем, все они тогда были для меня высокими ростом.
Но если серьезно, то, действительно, это были мужчины рослые, сильные. Евгений Павлович выделялся интеллигентностью какого-то очень тонкого свойства. Деликатный был человек и общительный”.

С 1967 по 1971 год и с 1980 по 1989 год пост председателя занимал Бураков Владимир Владимирович.

“А что обвинять нас за сочувствие к СССР? Советский Союз и Россия это все же условное противопоставление: в Советском Союзе жили русские люди, соплеменники. И это обстоятельство в наиболее сложные исторические моменты выходило на первое место. Кто бы ни правил этой страной, она есть и остается родиной, потому что мы – русские люди”.

Киселев Анатолий Дмитриевич с 1972-75 гг находился в на посту председателя. Вспоминает В. Поволяев: “После ухода Владимира Владимировича Буракова было сложно найти быстро замену, предложили Киселеву, он, войдя в положение, согласился выручить коллектив».

Так уж получилось, но за все эти промчавшиеся годы только один раз становилась председателем РКДС женщина. С 1990-1991 гг. в течение двух лет на этом посту находилась Буракова Наталья Львовна. Два года Наталья Львовна честно несла на своих плечах нелегкий председательский крест, до момента пока ее на этом посту не сменил Михаил Борисович Новицкий.

В течение тринадцати лет, с 1992 по 2004 год, бессменным председателем был Новицкий Михаил Борисович. Валерий Никитин: “Михаил Новицкий блестяще справлялся со всем этим хозяйством в течение тринадцати лет. Сказался, конечно же, его прошлый опыт работы на руководящей должности в сфере туризма. Умение подобрать нужные кадры, умение общаться с людьми, уменье разбираться в сложных финансовых и юридических вопросах – все это, согласитесь, важные предпосылки для успешного руководства любой организацией, в т. ч. общественной. К этому нелишне добавить, что Михаил Новицкий никогда не заискивал перед властями, его основными аргументами всегда оставались насущные интересы русских в Финляндии – сохранение русского языка, русской культуры, пропаганда лучших образцов русского искусства и русских традиций. Неудивительно, что наше собрание единодушно и искренне выразило благодарность председателю за многолетнюю работу и избрало Михаила Борисовича почетным председателем РКДС”.

Вице-председателями и секретарями в разные годы становились:

Новицкий Борис Евгеньевич
Воробьев Иван Иванович
Дидерихс Орентий Викторович
Храмов Сергей Николаевич
Фриск Евгений Павлович
Бородавкин Александр Александрович
Суренкин Николай Константинович
Бураков Владимир Владимирович
Буракова Наталья Львовна
Изюмова Валентина Дмитриевна
Смирнов Сергей
Онуфриев Георгий Семенович
Карвонен Ирина Ивановна
Ключко Мария
Моникайнен Андрей
Суси Валерий

Почетными председателями избирались:

Бураков Владимир Владимирович
Новицкий Михаил Борисович

Почетные члены РКДС: Новицкий Борис Евгеньевич, Храмов Сергей Николаевич, Суренкин Николай Константинович, Поволяев Константин Алексеевич, Бородавкин Александр Александрович, Поволяева Мария Александровна, Карпинская Татьяна Игоревна.

В настоящее время председателем РКДС является Валерий Никитин. 20 ноября с. г. на нашем осеннем годовом собрании коллектив выбрал его председателем во второй раз.

Из интервью с В. Поволяевым (исполнительным директором):

“Возможно, влияние РКДС на жизнь русской диаспоры сегодня не так велико, как в прежние годы, о которых я упоминал, но как мне кажется, оно постепенно возрастает и есть надежда, что этот процесс продолжится. Нужно глубже вникать в жизненные проблемы, живущих здесь русских, реально представлять их интересы, помогать адаптироваться к новым условиям. Мы должны делать все от нас зависящее, чтобы объединять, а не разъединять русскую диаспору в Финляндии”.

НАВЕРХ К СОДЕРЖАНИЮ